знали о пагубной склонности главы РСХА напиваться до бесчувственного состояния ещё до обеденного перерыва, введённого в традицию рейхсфюрером. Но такое письмо могло отрезвить кого угодно. При этом Кальтенбрунер, несмотря на пагубную склонность, отменный служака и прекрасный исполнитель. Он просто должен был ухватиться обеими руками за донос. Так что выходит, письмо прошло мимо него. У кого оно могло задержаться? Оставалось два варианта: Гиммлер и Мюллер. И у того, и у другого позиции очень сильны. (У второго за спиной гестапо, у первого – весь аппарат РСХА.) А это сила. Большая и очень убедительная сила. Если арест или гибель Гитлера состоятся, то позиции второго человека в партии, то есть его, Бормана, позиция, резко пошатнётся. Этого рейхслейтер допустить не мог.
Свой стремительный рост в НСДАП он начал … с доноса на своего непосредственного руководителя Рудольфа Гесса, улетевшего в сорок первом году в Великобританию. Через два дня после исчезновения одного из основателей партии, Мартин Борман был назначен Гитлером на пост начальника партийной канцелярии, со всеми вытекающими последствиями. Занимая эту должность, Борман контролировал партийных руководителей на всех уровнях, и гаулейтеров рейха. Именно тогда, в мае 1941 года, он впервые вплотную познакомился с гестапо – Мюллером. Гитлер, пришедший вне себя от измены Гесса, приказал Гиммлеру «навести порядок в партийной канцелярии». Тот, естественно, дал соответствующее распоряжение Мюллеру. Гестапо рьяно взялось за чистку. Было арестовано более 700 человек. Сотрудники Гесса, его врачи, астрологи, оккультисты. Однако, первого помощника Гесса, Бормана, Мюллер не тронул. Даже, наоборот, в канцелярии остались все его люди. С того часа Борман стал «основным» человеком в НСДАП. Хотя, полная для него власть началась только тогда, когда он стал лично открывать различные партийные фонды, через которые рекой потекли партийные деньги. При этом, кроме Гитлера, мало кто в НСДАП догадывался о том, что солидная часть протекающего финансового потока оседала в виде золотого запаса за рубежом. Гиммлер догадывался. И неоднократно Борману об этом намекал.
Рейхслейтер ещё раз перечитал письмо, и, аккуратно сложив его, спрятал во внутренний карман. Ну, что ж, господин Мюллер, пора напомнить вам о себе.
Второй человек в партии отпил кофе и поднял трубку телефона:
– Гестапо? Говорит Борман. Соедините меня с Мюллером.
Через секунду хрипловатый мужской голос доложил:
– Господин рейхслейтер, группенфюрер в данный момент находится на допросе. По какому номеру вам перезвонить, когда он освободится?
– Передайте, что я сам перезвоню через сорок минут.
Куркову снился расстрел.
Линию фронта он пересёк без проблем. «Зелёнка» свою роль выполнил. Признал в нём сокамерника. Потом бегство, стрельба с обеих сторон. Пришлось попетлять, словно зайцу. Не дай Бог, зацепили бы, а фрицы не подобрали. Так бы и истёк кровью.
У фашистов
