братан, ты конкретно обижаешь. Мы тут без тебя с пацанами тёрли, если будут разборки, то всё делали малолетки, которым нет четырнадцати. Мы тебя не сдадим. Ты это круто вчера сказал – семья! Так что, братуха, без кислоты. – Киря почти просительно посмотрел на Сашу.
– А вообще, если без лишнего базара, – продолжил Киря, не дождавшись ответа от Саши, – конкретно я ещё вчера утром считал себя одним-одинёшеньким на свете. Песню слыхал – «Сирота казанская»? А потом у меня появился брат, и семья… Нет – много братьев и сёстры… И один главный брат.., – Киря запутался и махнул рукой. Глаза его подозрительно блестели. – Ну, короче, братан, ты меня понял.
Разборка с наркоманами осталась без каких-либо последствий: то ли милицейские осведомители, испугавшись, предпочли держать язык за зубами, то ли в милиции сочли инцидент несущественным и даже полезным – меньше наркоманов, значит, больше порядка. Однако, перемену в отношении к себе ребята ощутили со стороны всех, кто работал на горе. Никто уже не смел выгнать ребят, если они заняли какой-то участок. Приемщики всех пунктов всячески демонстрировали лояльное отношение к ребятам, а уж о том, чтобы обвесить и недоплатить, не было и речи. Многие взрослые стали здороваться с ребятами, а бригадиры стихийно сформировавшихся бригад со Шкафом и Сашей здоровались рукопожатием.
Саша с огромным сожалением отметил для себя то обстоятельство, что для того, чтобы тебя в этом мире уважали, надо не бояться условностей и уметь переступать через них. С другой стороны, он наказал зло метолами зла, поэтому виноватым быть не мог.
Вечером после ужина к Саше подошел Шкаф и сказал:
– Ты, братуха, прости, если что когда было не так.
– Вы меня случайно не выгонять собрались? – в шутку спросил Саша.
Шкаф от обиды даже не нашёлся, что ответить, а только растерянно открыл рот и развёл руки в стороны, но за него ответила Людка.
– Они, Саш, после вчерашней разборки с наркоманами обалдели. Ты нам всем как бы глаза открыл. Ещё до вчерашнего дня все мы, как ни крути, были просто сбродом, который вместе свела необходимость прокормиться и зарабатывать бабки. Хоть и работали вместе, а были как звери – каждый сам за себя. Сусик не первый, кого нарки хотели трахнуть, есть и такие, которых трахнули, но они молчат, стесняются признаться. А вчера, когда ты сам не побоялся пойти на пятерых обдолбаных нарков, потому что обидели одного из наших… Из нас, которых ты знаешь чуть больше месяца… Тебя же могли убить… А когда ты про семью сказал.., – Людка не стесняясь, заплакала.
– Мы все пыжимся, вслух говорим, что никто нам не нужен… А по ночам каждому снятся нормальные мама и папа, братья, сёстры. Семья, короче. И ты этим… ну, нам вчера показал, где наша семья. – Горло у Людки перехватило от волнения, а по лицу в два ручья текли слёзы. Она подскочила к Саше и, чмокнув его в губы, убежала в девчоночью половину.
– Ну, короче, братуха.., – обрёл, наконец, голос Шкаф, но Саша
