в Москве живет мой тезка? В конце концов, не такая уж это и редкая фамилия…
На лице Марины появилось выражение презрения, потом отчаяния, она повернулась к Норе и горько воскликнула:
– Ну что я вам говорила? Они все трусы!
Элеонора стала перекладывать на столе бумажки. Сначала она зачем-то сложила все листы стопкой, потом принялась выстраивать в линию коробочки, стаканчики с ручками, пресс-папье, часы…
Глядя на то, как медленно и методично двигаются руки хозяйки, я понял, что она сильно нервничает и, очевидно, так же, как и я, не способна сейчас подобрать нужные слова. Наконец Нора откашлялась и забормотала, ее речь вновь повергла меня в удивление. Хозяйке всегда свойственно высказываться очень конкретно, основную часть глаголов Нора употребляет в повелительном наклонении, и владелица детективного агентства «Ниро» уверена в себе, часто безапелляционна, а порой откровенно жестока. Но сейчас я услышал необычные для Норы обороты:
– Видишь ли, Ванечка, как бы получше выразиться… Естественно, никоим образом я не могу, вернее, не имею права… То есть считаю неправильным… Нет, не так… Ты сам должен принять решение… Работа – одно, а подобная поездка… э… э… акт некоего героизма…
Марина подняла свои огромные, лихорадочно блестевшие глаза и, бесцеремонно перебив Нору, сказала:
– Короче говоря, сколько ты хочешь за то, что будешь сопровождать меня?
– Ничего, спасибо.
– Я дам любую сумму.
– Нет, нет.
– Денег не желаешь?
– Ни в коем случае, – отбивался я.
– Понятно, тогда предлагаю квартиру, – переменила тактику Марина, – в любом районе Москвы, полностью готовую к проживанию, с мебелью. Тебе останется лишь войти и поставить чайник, по рукам?
Я вздрогнул, Арапова попала в мое самое больное место, в мягкое, незащищенное брюшко Ивана Павловича. Я, по существу, бомж. Нет, я имею постоянную прописку в квартире, где провел детство, юность, часть зрелости и где сейчас обитает моя мать Николетта. Но если с Норой что-нибудь случится или она выгонит меня прочь, придется возвращаться к маменьке, а от осознания сей перспективы у вашего покорного слуги сразу начинают болеть зубы, открывается тахикардия, подскакивает давление… Личная жилплощадь, собственная берлога, где лежат любимые книги и царит нужный мне порядок, – несбыточная мечта. Заработков секретаря никогда не хватит на ее осуществление.
В чем, в чем, а в наблюдательности Марине было не отказать.
– Так как? – наседала она на меня. – Я готова немедленно дать команду риелторам.
На лице Норы мелькнуло странное выражение, некая смесь удивления с брезгливостью.
– Нет, – решительно отрезал я, – извините, но я не способен на подобный поступок, честно говоря, я боюсь за свою жизнь.
Нора крякнула, Марина кивнула.
– Хорошо, – неожиданно спокойно сказала она, – я и не надеялась на твое согласие, да и какое право я имею требовать от постороннего
