Лана. Они были близки недолго, она была слишком молода, неопытна, но быстро изучила язык любви и всем своим естеством обещала ещё много зим полных радости и счастья, когда случилось то, что случилось: на празднике, куда они специально приехали из туна, чтобы развлечься, один охотник вывел к народу настоящего живого медведя, которого, как он рассказывал, ему удалось похитить из берлоги ещё крохотным медвежонком. Медвежонок вырос, научился выделывать всякие потешные проказы, а заодно набрался сил и наглости. В тот день, вероятно, охотник то ли забыл его как следует покормить, то ли решил наверстать упущенное потом, в качестве награды за выступление перед толпой. Только медведь посреди представления угрожающе зарычал, дернулся в сторону, легко вырвал из рук хозяина веревку, за которую тот его придерживал, и бросился в самую гущу не успевших ничего понять людей. Кончилось это досадное происшествие большой бедой: Валбур оглушил медведя ударом попавшей под руку оглобли, почти раскроив ему череп надвое, но зверь успел ранить его в плечо, оставив на совсем не добрую память глубокие следы трех когтей, а Лана с перекушенной шеей упала замертво, чтобы больше никогда уже не встать и не приласкать своего спасителя. Медведя вскорости закололи, охотника тоже покалечили на славу, но Лану было уже не вернуть. Теперь она покоилась под раскидистой березой на опушке Пограничья неподалеку от их туна, а он, Валбур, как ни в чем не бывало сидел сейчас среди мало знакомых ему драчунов и думал о другой девушке, Фелле.
– Слышишь, чего я говорю? – ткнул его как раз в раненое плечо Авит.
– А?
– Заснул что ли? Я говорю, пошли, наши уже уходят, дела делать пора.
– Да, пошли…
Однако сегодня у него все выходило ещё хуже, чем накануне: несколько раз противники как следует съездили ему кожаными кулаками по физиономии, Логен очень ощутимо долбанул ребром щита по левому бедру, Эгимон чуть не выколол глаз мечом, а Рэй, решивший встряхнуть обленившегося, как ему показалось, бойца, безжалостно намял бока увесистой дубиной. Правда, Валбур после этой взбучки пришел в себя и обрушил-таки всю свою накопившуюся злобу на учителя, которому в итоге пришлось останавливать бой и превращать свое очевидное отступление в шутку. Так что вечером, сидя на кровати, Валбур даже принимал поздравления зашедшего к нему по-соседски Бокинфала, хотя предпочел бы, не раздеваясь, вытянуться под одеялом и попытаться заснуть.
Появившийся на пороге Отан, завидев гостя, нахмурился, развернулся и ушел.
– Думает, я его женушку тискаю, – пожал плечами Бокинфал без тени сожаления. – Кстати, не отказался бы. Давно хочу сравнить её с сестричкой.
– Не говори ерунды…
– А что такого?
– У нас бы за такие словеса тебе мигом твое достоинство укоротили.
– Как хорошо, что я никогда не жил в туне!
Разговор не клеился. Бокинфал делал вид, что этого не замечает, и продолжал давать своему задумчивому собеседнику советы:
– Тебя
