Долговцев и врачей Янтаря. Обоих сразу поместили под карантин под неусыпный контроль высокообразованной братии. Их поместили в специальную, предусмотренную для таких случаев комнату, где персонал, вернувшийся из Зоны в измененном, не достоверным на все сто процентов состоянии оставался до восстановления или перевода в исследовательский комплекс. Кроме крайней усталости, физического и нервного истощения у Егора никаких болезней найдено не было и спустя три дня сталкера перевели с карантина на общее положение. У Валерия же обнаружилось серьезное нарушение сна и его после выписки из карантина быстро, даже не дав попрощаться со сталкером посадили на вертолет и отправили на Большую землю, для реабилитации от последствий Зоны в специальный центр, где работают специалисты имеющие представления об аномальной территории огороженной бетонным заборами, вышками, пулеметчиками. Оказывается уже есть и такой.
Бобра рассчитали по полной, в приемном окне рыжий красавец в белом халате, выдал под роспись его премиальные сто штук, на которые сталкер долгое время тупо пялился, соображая что делать. Чужим он здесь уже не был, но и потребности в нем не наблюдалось. Егор чувствовал себя чемоданом без ручки, который находится не в то время не в том месте. Сахаров как назло, отсутствовал в бункере, срочно отбыв на Большую землю почти в тот же день как были расшифрованы данные в аквамаринового самописца. Кроме того, какое-то распоряжение пришло сверху или что-то еще случилось, но внутреннюю охрану усилили в два раза. То есть если в прошлый раз дежурили в коридорах по одному шкафу в полном бронепакете и полном вооружении, то теперь и без того тесные проходы бункера иногда заслоняли две здоровенные детины, не вступавшие ни в какие переговоры, сурово сверлящие глазами шатающегося в гражданском, похудевшего сталкера Бобра.
Долговцы, казалось игнорировали его, да и ему самому совершенно не хотелось с ним разговаривать. Бобр просто не мог сразу понять иногда задаваемые ему вопросы, словно его спрашивали на чужом языке, интонационно он вроде понимал как его спрашивают, но спустя несколько секунд, как только он понимал что именно его спросили, всякий интерес в несостоявшемуся собеседнику пропадал и сталкер либо отмалчивался, либо невпопад кивал головой или вымученно улыбался. Через пару дней таких бесцельных блужданий внутри бункера от вечно занятых и пугающихся его ученых, которые с его приходом и получением аквамаринового самописца казалось забегали по коридорам в два раза быстрее, а самое главное отсутствия хоть какой-то информации о состоянии Валерия его уже стало тошнить от серых стен от этого стерильного воздуха да и от себя самого. Он решил уходить с безопасного островка ранее как он думал надежды, а теперь просто чуждого и выталкивающего его места. А еще сталкеру с того момента, как он пошел на поправку начался сниться один сон. Точнее снов было множество, обычных сталкерских сновидений, от которых одни просыпаются с криком, другие в холодном поту, а третьи со слезами на глазах, но это был особенный, другой.
Егору
