недовольно дернула плечом, видно, тоже целилась на магнитофон, и выпалила:
– Тогда я – на анализатор.
Тишке досталась чертежная работа.
Потом Серов развел нас по штатным, как он сказал, постам и начал объяснять наши обязанности. Я трижды пожалела, что вызвалась работать с магнитофонами. Все оказалось не так просто. Зато Элька сидела у маленького зеленого экранчика анализатора, по которому прыгали желтоватые столбики спектральных уровней, и снимала показания. Эти показания – обычные цифры, которые высвечивались в маленьком окошке в верхнем углу экрана. Там и дураку было нечего делать: смотри и списывай цифры в журнал.
У меня же голова шла кругом. Мне надо было управляться с двумя студийными магнитофонами.
Один – огромный, как кухонный стол, – стоял на полу. И магнитные бобины крутились на его горизонтальной поверхности. Другой – поменьше, с настольные часы, – стоял на особом стеллаже. Но вместо циферблата на этих «часах» крутилась магнитная лента. Объясняя мне порядок действий, Серов то невзначай прикасался к моей руке, то скользил пальцами по бедру. Высокая стойка с приборами закрывала нас от остальных присутствующих. Я чувствовала, что вляпалась в историю, и всячески отстранялась от офицера. Но первоначальный аванс, кинутый мною Серову, им не был забыт.
Он уже трижды объяснил мне, на какие кнопки нажимать. Но я не могла запомнить последовательности действий. Надо было запустить большой магнитофон, потом каким-то образом уменьшить скорость вращения ленты, «транспонировать». Затем включить магнитофон поменьше. И сигнал с него через кабели перегнать Эльке на анализатор. Одним словом, дурдом. Да, это не три клавиши в домашнем магнитофоне. Я запустила пальцы в свои кудри и почесала за ухом. Я вообще со сложной техникой не в ладах, а тут еще нервное напряжение, вызванное поисками отца. Все же я кивнула, что поняла, только чтобы скорее избавиться от своего наставника и его назойливых знаков внимания.
Он оставил меня с магнитофонами и присел за стол к Тишке.
– Оксана, пожалуйста, – сказал он ей совсем другим, вежливо-официальным тоном, – вспомни логарифмическую шкалу.
Серов взял лист оранжевой, мелко разлинованной миллиметровки и прочертил карандашом сетку координат.
– Берешь табличку, которую составит тебе Эля, и переносишь с нее значения на график. Потом соединяешь эти точки. Вот так. Все очень просто.
«Черт возьми. Действительно, у них у всех очень просто. Даже графики чертить проще, чем управлять моими магнитофонами». Я решительно нажала большую зеленую кнопку. Тут же раздалось какое-то шуршание, свист, будто «пестрая лента» из детектива Конан Доила скользнула между проводов. Вращение бобин прекратилось. Хвост оборванной магнитной ленты извивался перед моими глазами.
Серов быстро подбежал ко мне и по-свойски взял за руку.
– Что же, Катенька, ты так невнимательна. Я же объяснил: вначале – кнопка «стоп», потом – транспонирование.
Я в раздражении переминалась с ноги на ногу, не глядя
