не буду», – вечно говорила Влада и в итоге не помогала никому, ни нуждающимся, ни доходягам. Да кто она такая, чтобы выбирать?! Какое мнение о себе!
– Люди – не засушенные статуи, глупости и ошибки их непременные спутники. Что акцентировать на этом такое внимание. Да еще и высмеивать, поглядывая свысока? А судить как ты только безупречный может, да мне кажется, к ним ты явно не относишься. Из-за таких как ты эгоистов с завышенными требованиями мир грязнее. Ты думаешь, что ты выше этого, что, может, очищаешь окружающих беспробудной критикой, но поступая как ты поступаешь, засоряешь его еще больше.
– Я никого не сужу. Мне нет до людей никакого дела.
– Наверное, ты действительно веришь в это.
– Мне надоел этот разговор.
Жене нечего было ответить, все уже было произнесено, она медленно переваривала услышанное, раскрыв рот и меряя падчерицу обомлевшим взглядом. Владлена просто вышла из-за стола. Она сама не понимала, что подтолкнуло ее на такое немыслимое откровение, и теперь недоумевала на себя, вновь воспроизводя все сказанное и чувства, рождавшиеся вслед за словами. Она ненавидела Женю за собственноручно сдернутую слабость.
11
– Так надо ей помочь, посочувствовать… – произнес Владимир ошарашенно, пытаясь подавить волнение и садясь рядом на нагретые камни, отдергивая босые ноги от поверхности.
Влада, мечтавшая слиться с природой, разлепила серо-голубые глаза и уставилась на его ступни, мимолетом подумав, что они эстетичны. Вытянуты, как у настоящего аристократа. «С какой стати она заслуживает сочувствия больше меня?» – тайком от себя подумала она и дернулась, когда пришлось сказать ему, где пропадала мачеха. Для Скловской выпрашивающие жалость были отвратительными нытиками. Владимир был согласен лишь в отношении тех, кто, получая помощь, не оборачивал ее во благо и лишь паразитировал на сердечности.
Пахло угасающим летом и водой, тиной, свежестью. Озеро из леса разрезалось дорогой солнца. Пляж и праздное времяпрепровождение, накрытый лесом дом невдалеке парализовывали.
Влада повернулась на спину и показала обнаженные худобой ребра.
– А почему я должна помогать ей? Я что ли виновата во всем?
– А что, помогают только те, кто виноват? Это уже фашизм какой-то.
– А сочувствием не особенно-то добьешься результатов. Пустые слова.
– Ну, тогда выход – вообще ничего не делать и не терзаться совестью, потому что прекрасно все объяснил себе, – иронично и недовольно проговорил Гнеушев.
Влада спокойно посмотрела ввысь, к перевернутому небу, затем ожесточилась.
– Ни с кем не буду никогда! Женщины сумасшедшие, раз позволяют творить с собой такое.
– Но… Каждому живому существу нужно тепло чужого тела, а особенно чужой души.
– Не обобщай. Можно это и заменить чем-нибудь.
«Чем? Спортом? Борьбой за светлое коммунистическое будущее?» Во Владимире мешались
