Вера. – Тогда ты, матушка, распишись.
Кирпиков заскрипел вставными зубами. Часть пенсии он хотел истратить на лабораторное оборудование. А Варвара разве выделит?
Женщины сели попить чаю, поговорили о зюкинской воде. Доверия к ней не было, всегда кажется, что исцеление ждет нас за тридевять земель, а не лежит под боком. Ну хоть на ноги встал, и то хорошо, сказали они о Васе.
Перед уходом Вера еще раз спросила:
– Уехал, значит?
– Уехал.
– Ладно, пойду. Таскать почти нечего. Три пенсионера на весь поселок: Деляров, Севостьян Ариныч да твой. Скоро Зотовы, Алфей и Агура, пойдут. Да мы.
– Скорей бы.
Вера ушла.
– Дай деньги, – тут же сказал Кирпиков.
– Бери, – ответила Варвара, – вон лежат, вылезай, все твои.
– Деньги семейные, можешь расходовать, но мне нужно лабораторное оборудование для опытов.
Варвара перекрестилась.
– Дальше ехать некуда! – сказала она. – Дымом я тебя не выкурила, я тебя, как крысу, водой залью. Ты чего там копаешь? Я что, глухая?
– Я копаю бомбоубежище.
Варвара чего-то оглянулась и ужаснулась, как от видения. Дверь, которая всегда скрипела, сейчас была нараспашку и в ней стояла бледней привидения, белей коленкору почтальонка Вера. И надо же было Кирпикову утром вылезти и смазать петли. Ему скрип петель мешал читать. Ему требовалась благоговейная тишина. А Вера забыла квитанционную книжку и вернулась. Женщины постояли, в страхе глядя друг на друга. Потом Вера убежала.
– Ну вот, – сказала Варвара и села отдохнуть. – Теперь из-за тебя, нехристя, и меня ославят. Сидишь там, как дезертир. Уж хоть бы тогда в лес, что ли, ушел.
– А что это за зюкинская вода?
За окном затрещала сорока. Варвара сказала ей старинную присказеньку:
– Сорока, сорока, хорошую весть скажи, плохую дальше неси.
Сорока улетела дальше. Весть и вправду была неважнецкая, несла ее Вера. Она так быстро бежала, махала руками, что два раза просквозила поселок, пока не заскочила с ходу в магазин. Ударилась о прилавок, сбила с точной регулировки весы (с тех пор они недовешивали на каждом килограмме сто граммов) и… убила всех наповал:
– Кирпиков копает укрытие. Бомбоубежище. Сама слышала!
Спички стали хватать ящиками, соль – мешками.
– На всех делает? – слышались вопросы. – Или только на себя?
– А на мерина?
– Какой теперь мерин?
Дуся волновалась всех сильнее.
– А больных будут вывозить? В каком направлении?
Вслед за Верой ушла и Варвара. Кирпиков, думая, что кончилось уединение, решил собираться. Он не удивился, когда услышал Афоню.
– Ты в подполье? – Афоня поднял крышку и спустился. – Ого! Да ты что, тут жить собрался?
– Живу! – ответил Кирпиков, думая,
