the Garden of Love (поэтому я повернулся/обратился к Саду любви)
That so many sweet flowers bore (который приносил = рождал столь много милых цветов; sweet – сладкий; милый, очаровательный; to bear [beə] – носить, нести; приносить /плоды/: to bear fruit – приносить плоды).
And I saw it was filled with graves (и я увидел, что он был наполнен могилами = полон могил; to fill – наполнять; grave – могила; захоронение),
And tombstones where flowers should be (и надгробными плитами – там, где должны были быть цветы; tombstone ['tu: mstəʋn] – могильная, надгробная плита; надгробный памятник, надгробие; tomb [tu: m] – могила /обыкновенно со скульптурным надгробием/; гробница, склеп; stone – камень);
And priests in black gowns were walking their rounds (и священники в черных одеяниях/сутанах ходили свои круги = ходили кругом; priest [pri: st] – священник; жрец; black gown – черная сутана),
And binding with briars my joys and desires (и вязали ветками шиповника мои радости и желания; to bind – вязать; связывать; обвязывать; стягивать; лишать свободы, заковывать /в кандалы/; briar ['braɪə] – шиповник; колючий кустарник, куст с шипами).
I went to the Garden of Love,
And saw what I never had seen;
A Chapel was built in the midst,
Where I used to play on the green.
And the gates of this Chapel were shut,
And ‘Thou shalt not’ writ over the door;
So I turned to the Garden of Love
That so many sweet flowers bore.
And I saw it was filled with graves,
And tombstones where flowers should be;
And priests in black gowns were walking their rounds,
And binding with briars my joys and desires.
WHEN THE LAMP IS SHATTERED
(Когда светильник разбит)
When the lamp is shattered (когда светильник разбит; to shatter – разбить вдребезги)
The light in the dust lies dead (/тогда/ свет = источник света лежит, мертвый, во прахе; light – свет; огонь; зажженная свеча; лампа, фонарь; dust – пыль; прах; in the dust поверженный во прах) —
When the cloud is scattered (когда облако рассеяно; to scatter – разбрасывать, рассыпать; разгонять, рассеивать)
The rainbow’s glory is shed (/тогда/ сияние/великолепие радуги утрачено; glory – слава; великолепие, неземная красота; лучезарное сияние; to shed – проливать, лить /слезы, кровь/; ронять, терять; сбрасывать: trees shed their leaves – деревья сбрасывают листья).
When the lute is broken (когда лютня разбита; to break – ломать, разбивать),
Sweet tones are remembered not (/тогда/ милые/сладостные звуки не вспоминают: «не вспоминаются /никем/»);
When the lips have spoken (когда уста: «губы» проговорили),
Loved accents are soon forgot (/тогда/ любимые интонации вскоре забываются/становятся забыты; accent ['æks(ə)nt] – акцент, произношение; to forget – забывать).
As music and splendour (/подобно тому/ как музыка и блеск; splendour ['splendə] – блеск, сверкание; великолепие)
Survive not the lamp and the lute (не переживают = не могут пережить светильник и лютню; to survive [sə'vaɪv] – пережить /о времени/),
The heart’s echoes render (/так/ отзвуки сердца /не/ возвращают; echo ['ekəʋ] – эхо, отголосок; to render – отдавать)
No song when the spirit is mute (никакой песни, когда дух нем): —
No song but sad dirges (никакой песни, кроме унылых погребальных песнопений; sad – грустный, печальный; унылый; dirge – заупокойная месса = Office for the Dead; /= funeral dirge/ – погребальная песнь),
Like the wind through a ruined cell (подобных ветру /проходящему/ через разрушенную келью; ruined ['ru:ɪnd] – опустошённый, разорённый; разрушенный),
Or the mournful surges (или скорбным подъемам/всплескам; to mourn [mɔ:n] – скорбеть, оплакивать; surge – большая
