времени.
Они читают все предвыборные выступления, коротая время на вокзалах и в ночлежках. Их не интересуют личная жизнь кандидатов и скандалы вокруг них, они сосредоточены исключительно на том, что данный выдвиженец может сделать для таких как они. Газеты, которые они кладут в свои ботинки для тепла и на которых спят, – зачитаны до дыр и часто вслух среди таких же бездомных.
Мою абсолютную политическую безграмотность они ликвидировали в рекордные сроки. Помнят всё – от даты и места рождения кандидатов до места их настоящей работы. Преданность фанатичная.
Некоторые вместе с иконами хранили фотографии депутатов, включивших в свои программы помощь малоимущим и обещавших решить проблемы с жильем.
Санёк – из первых моих бомжей – характеризовал одного депутата емко и точно «х…, конечно, но народ любит». Санёк отсидел пятнадцать лет за убийство и смешил меня характеристиками вроде: «Иваненко[7] – наш человек».
Благодаря ему я знала всех, кто баллотировался на выборах.
Что поражает – бомжи не разочаровываются. Из десятка наиболее активных все до единого оправдывали своих избранников тем, что депутатам некогда встретиться с ними, и свято верили, что, если бы не «заседания и лекции», те обязательно посещали бы своих больных избирателей в нашем хосписе.
Люда, жившая на вокзале, сама пыталась встретится с одним депутатом, чтобы сказать ему спасибо. Избранник обещал, что таких, как Люда, спасет только он. Люда умерла от кровотечения, и было ей тридцать пять лет.
У двоих после смерти нашли письма, адресованные депутатам. Аккуратно написанные под диктовку медсестрой и так и неотправленные.
Несколько раз бывало, что в хоспис приносили ответ на письма. А тех, кто написал, уже не было.
Карасики
March 28th, 2006 at 3:17 PM
Самуил Аркадьевич Карасик и Фира (Эсфирь) Карасик. Одесситы, Бог знает как оказавшиеся к старости в Киеве. В хоспис он привез ее на коляске, тщательно осмотрел все комнаты и выбрал ту, что светлее, но гораздо меньше других палат.
– Фира любит солнце. Вы знаете, какое было солнце в Одессе? – Карасик задирал голову и смотрел на меня, щуря хитрые глаза. – Нет, вы не знаете, доктор. Потому что тут нет такого солнца, в вашем Киеве.
– Шмуль, не забивай баки доктору, – вступала Фира, – она нас таки не возьмет сюда.
После этого следовала перебранка двух стариков, и вставить слово было практически невозможно.
Оглядевшись, Карасик объявил, что завтра они переезжают.
– В смысле – госпитализируетесь? – поправила я.
– Пе-ре-ез-жа-ем, доктор. Карасики теперь будут жить здесь, у вас.
Наутро перед глазами санитарки стоял Карасик в шляпе и галстуке и Фира в инвалидной коляске, державшая на коленях канарейку в маленькой клетке.
– Это наша девочка, она не будет мешать.
Санитар из приемного молча нес связку книг, коробку из-под обуви чешской фирмы «Цебо», на которой было написано от руки «ФОТО», рулон туалетной бумаги и аккордеон.
– Мы
Иваненко Владимир Григорьевич, многократный чемпион и рекордсмен Европы и мира по пауэрлифтингу (поднятию тяжестей), с ноября 2007 г. – народный депутат Верховной Рады Украины VI созыва от блока Юлии Тимошенко.
