большое зеркало. Таких больших зеркал Тильди никогда раньше не видела и не понимала, зачем оно, но не очень-то задумывалась над этим.
В дверях стояла Вита – единственный человек, которого Тильди видела за все эти дни. Смуглая, с симпатичной красной точкой посреди лба, Вита была также и единственным человеком, к которому Тильди была неравнодушна – потому что и Вита была неравнодушна к ней. Именно Вита каким-то непонятным для Тильди образом забрала девочку из темной камеры, от всех этих страшных людей, заперших ее там и обращавшихся с ней так, точно она сама была ночным кошмаром, которого все должны бояться.
– Тильди, лапушка, я здесь.
В голосе Виты слышался странный акцент, но это было неважно. Важно было только одно: Вита была с ней – именно там, где требовалось.
– Оно вернулось! – прорыдала Тильди. – Я его видела! Я чувствовала! Я…
Присев на край кровати, Вита взяла девочку на руки.
– Это был просто сон, Тильди, – мягко сказала она.
Тильди крепко вцепилась в ткань ее белого халата. Точно такой же халат носил педиатр Тильди в те незапамятные времена, когда у нее были и педиатр, и мама, водившая ее к нему. Вита носила этот халат потому, что тоже была доктором. Это было все, что Тильди требовалось знать, когда они встретились впервые. Всякому известно: доктора нужны, чтобы тебе стало лучше, и если бы Вита смогла сделать так, чтоб девочке стало лучше, Тильди нечего больше было бы и желать.
– У меня не бывает «просто снов», – прошептала Тильди так зловеще, как только способен ребенок.
– Бывает. Еще как бывает. Теперь – бывает, точно так же, как у всех.
– Я не хочу, чтобы оно возвращалось.
Тильди тревожно огляделась вокруг, словно боялась, как бы «оно» не услышало.
– И не вернется, Тильди, – заверила ее Вита. – Никогда.
Доктор Кавита Рао сидела с Тильди, склонившей голову ей на плечо, пока ребенок вновь не погрузился в… Доктору Рао оставалось только молиться, чтобы это оказался сон – просто сон, без сновидений. После этого она опустила голову девочки на подушку, однако выключать свет и покидать комнату не спешила. Некоторое время понаблюдав за ребенком, Кавита убедилась, что приступ не повторяется, и только после этого погасила свет и закрыла за собой дверь.
Выйдя от Тильди, она прошла в смежную комнату – пост наблюдения. Здесь, стоя у зеркала одностороннего видения, позволявшего незаметно наблюдать за девочкой, стоял и ждал ее «коллега».
– Когда вы в последний раз отправлялись вечером домой и как следует высыпались за ночь? – пророкотал он.
Отчего-то в его присутствии Кавите Рао до сих пор становилось не по себе – не меньше, чем в вечер той, первой встречи.
– Целую жизнь назад, – ответила она, протирая усталые глаза.
Кавита Рао отслеживала все показатели жизненно важных функций Тильди, пока та спала; к стыду
