от предмета своих забот. Но все же Чарли кажется, будто она пристально наблюдает за ним, отмечает каждое его движение, анализирует, судит. – А по-моему, мы должны смиренно принимать все, что посылает нам Провидение, без стыда.
Только теперь, когда она договорила, до Чарли доходит.
– Барон Нэйлор, – срывается у него с языка. И тут же добавляет – с готовностью, которая доставляет Ливии удовольствие, судя по тому, как засветились глаза на ее маленьком, тонко очерченном лице: – Чем я могу помочь?
– Нужно вымыть и накормить его.
Задача оказывается трудной, в том числе из-за того, что приходится снять кожаные узы. Барон Нэйлор сопротивляется. Он немолод – вероятно, лет на двадцать старше супруги (хотя, возможно, его состарила болезнь: худ и нечесан, и коренные зубы в глубине рта, там, куда трудно просунуть зубную щетку, почернели). При этом он силен как бык и, похоже, недоволен присутствием незнакомца. Едва они освобождают правую руку, как она вцепляется в запястье Чарли. Барон вновь ревет; густой, ядовитый дым выползает из него и пробирается вверх, вдоль руки Чарли. Через миг дым заполняет нос и легкие мальчика. Чарли начинает бороться с бароном, проникается ненавистью к нему, захлестнутый отвращением, и, когда рука безумца снова тянется к нему, чтобы нащупать его горло, Чарли отталкивает ее, грубо и жестоко. Лишь выплюнув свой гнев, Чарли видит, что он тоже дымит.
Стыд пронзает его, остужая, прерывает испускание дыма. Он пятится к стене, где инфекция больного не дотягивается до него. Там он стоит, тяжело дыша, вжимаясь спиной в стену, как взломщик, пойманный на месте преступления. Потом он бросает взгляд на Ливию и опускает голову.
– Не могу. Мне не хватает сил.
Ливия смотрит на него, по-прежнему держа на теле отца руки, по локоть окутанные дымом старика; но голова ее повернута к Чарли, и он видит, как ей трудно, как велико ее самообладание. Ее собственный дым едва заметен – белые клочки, слетающие с губ и окрашивающие их в серый цвет. Можно подумать, что ее накормили пеплом. Чарли понимает, что она одевается в белое, желая проверить себя. Все должно быть на виду. Он не может сдержать восхищения, близкого к страху. Ливия же, не скрывая своего разочарования, отходит от отцовской кровати к столу, берет с него жестяную банку и бросает ее Чарли, совершая быстрое, надменное движение кистью.
– Возьмите. Мама пользуется этим, когда поднимается сюда. Одной будет достаточно.
Чарли открывает банку и видит там дюжину леденцов. Прозрачные, размером с костяшку, со знакомым символом: «Б&С» под короной с тремя зубцами. Он выуживает одну, мотает головой:
– Что с этим делать? Я уже пробовал такой леденец, но ничего не случилось. Во рту остался вкус мыла, и все.
Она отвечает, не оборачиваясь:
– Положите леденец в рот. Не жуйте его. Он вытянет дым из вашего дыхания и крови, свяжет его до того, как он станет видимым. До того, как дым подействует на ваш мозг.
Чарли
