кота, Семен закурил и позвонил Ниночке. Они поболтали немного. Ниночка жалела его ушибленный организм и обсуждала творчество Ремарка. Больной в кавычках Сеня млел от одного звука её голоса.
Потом позвонил Сергей.
– Ну, что? Развитие темы есть?
– Есть, и ещё какое неожиданное!
– Окей, завтра загляну. Когда – не знаю, после обеда, наверное. Как кот поживает?
– Ушел по кошкам. Вернется к утру, как жрать захочет.
– Э-хм, может, зря ты его отпустил? Подержал бы дома, а то вдруг, неровен час…
– Запрешь его, как же! Весь дом разнесет… Да ему и на пользу енто дело.
– Смотри, за кота отвечаешь. До завтра!
– Покеда!
Глава восьмая
Наутро, по-быстрому накормив и напоив вернувшегося Ваську, снова писал материал. Но, вместо новостей, кот транслировал кусок незнакомого фильма с голыми тётками и рекламу:
– Сникерс! Полон арахиса! Ты сыт и дово-олен! … и толстый-толстый слой шоколада!
– Молочный шоколад «Дав» нежне-е-е шелка-а-а…
– Вот, Лёня Голубков купил акции «МММ»! Через месяц продал их обратно и заработал вдвое!
На экране персонаж с лицом дебила, отвисшей нижней губой и челкой, как у Гитлера, обалдевшим голосом произнес, прижимая к груди пачку денег:
– Куплю жене сапоги!
– Почему нет, Лёня? А!А!О!О!О!
Семен задумался. Время и число ни разу не показали. Когда советское телевидение докатится до того, чтобы спокойно показывать голых баб? И эта странная реклама… Может, в будущем уже нет советской власти? Фу, придет же в голову такое!
Двенадцатичасовой сеанс также ясности не прибавил. Насколько понял Сеня, показывали заседание Верховного Совета. Особенно запомнился некто Жиринский, крывший своих оппонентов отборным матом. Тоже вещь на советском телевидении невероятная! Число опять установить не удалось…
В час дня раздался звонок в дверь. Решив, что пришел Серега, открыл дверь, не спрашивая. На пороге стояла… Анна Апполинарьевна, собственной персоной.
– По поручению месткома! Проведать больного, передачу принесла! – радостно заявила она, протискиваясь в дверь с двумя тяжеленными сумками.
– Ну-с, что у нас болит? – ласково спросила предместкома, пройдя в комнату.
– Голова! – брякнул Семен растерянно.
– А почему повязка на ноге?
– Сползла… – ещё более растерянно пробормотал он, уже предчувствуя скорую атаку на свою нравственность.
Анапа не собиралась откладывать достижение своего женского счастья в долгий ящик.
– Бедненький! Сейчас Анечка пожалеет своего лапусика!
И, подхватив лапусика на руки, она, как писали в старинных романах,
