оставлять насиженные места, но и достаточной силы для оказания достойного отпора не имели. Легенды гласят, что после исхода своих северных соседей, русские равнину всё же покинули. Старейшины нохчей долго выжидали, прежде чем выслать лазутчиков вниз. Когда же те возвратились с известием о том, что из русских остался лишь один, не пожелавший покидать землю отцов, то старики призадумались. Наконец, нашлась всё же четвёрка самых храбрых удальцов. После недолгих сборов ватага новоявленных героев спустилась вниз и вышла к единственному в округе не заброшенному дому. Здесь, у раскинувшего свои ветви дуба, горцы устроили засаду. Они привязали к нему нацеленное на входную дверь ружьё и ждали под палящим солнцем половину дня. Наконец, старания их увенчались успехом: ближе к вечерним сумеркам в поле их зрения появился гонящий отару овец Тарас. И вот когда он, оставив в загоне животных, уже перешагнул порог своего дома, один из удальцов всё же отважился выстрелить в спину. Будучи смертельно раненным, Тарас нашёл в себе силы дойти до скамейки и, прислонившись к стене дома, с ружьём на коленях сесть в ожидании своего врага. Но чеченцы объявляться в открытую не спешили. Если верить их же легенде, они ещё долго выжидали за деревом, изредка поглядывая в сторону застывшего на своём месте русского. Наконец, когда подошли к концу съестные припасы, они нашли в себе смелость выйти из укрытия и приблизиться вплотную к уже давно мёртвому мужчине. Далее из прочитанного выходило, что сии храбрецы ещё пару дней пошастали по безлюдной равнине и, не обнаружив больше прежних её хозяев, с радостной вестью возвратились в своё высокогорье. Таким образом, нохчи спустились вниз и обжили, наконец, землю, на которую так давно зарились. Примечательно, что на протяжении длительного времени, до самого начала восемнадцатого века, предки нынешних чеченцев исповедывали христианство, которое они переняли от некогда властвующих над ними грузин. Мусульманство среди этого народа утвердилось в ходе жестоких столкновений, по окончании которых, не пожелавшие мириться с ним, во множестве с семьями перебрались к укрепившимся за Тереком единоверцам – то есть русским. Полностью освоив плодородную равнину, остальные чеченцы зажили богато, но беспокоить своих соседей не прекратили. Обычай содержать у себя рабов был распространён между ними уже давно и для захвата их предпринимались набеги на всех окружавших их соседей, которые в свою очередь в долгу не оставались. С укоренением мусульманства грабить своих братьев по вере стало занятием постыдным, и всё внимание чеченцы обратили на русских. Далее описывались нравы и обычаи чеченских племён девятнадцатого века, места их расселения и сказки. Всё это было интересно для Глеба, но более всего его занимала история. Имея склонность к ней, он не ограничивался только тем материалом, который ему преподавали в школе и военном училище. Будучи знакомым с трудами