держаться подальше от коллег, жить поближе к деловым районам или же просто остаются в своих родовых поместьях.
Миновав Эмпориум Иуниус, мы поднялись к Септентрионали и вышли на улицу Викус Капрификус, по которой пошли вдоль холмов, проходящих через северную часть залива. Постепенно, по мере того как мы поднимались от воды, причалы и силосы, лавки купцов и ремесленников сменялись особняками все больших размеров. Чем выше поднимались, тем шире становилось расстояние между подъездными дорогами и входными дверьми, и тем меньше отличительных признаков можно было увидеть на стенах, выходящих на улицу.
Было начало Аврилиса, как раз после весеннего равноденствия, и дневная прогулка не была мне в тягость. Она давала возможность насладиться свежим воздухом и поразмышлять о том, что же рон мог иметь для такого как я.
Я спросил еще раз.
«В добром ли здравии пребывает рон?»
«Его Высокопревосходительство – мужчина в самом расцвете сил, и его здоровье отменно».
«А как продвигаются его дела? – добавил я. – Прошлая зима была тихой, кажется, без штормов».
«Его делопроцветает, впрочем, как и всегда. Свежие каракатицы уже на рынке, люди счастливы. Этот год на государственной службе обещает быть успешным».
«Значит, это личное дело».
«Это, действительно, дело чрезвычайно личного характера».
«Его жена?…»
«Моя госпожа отошла в мир иной семь лет назад, – сказал он, и лицо его приняло каменное выражение. – Прошу, позвольте нам дойти до моего господина, и он вам все объяснит».
Я сдался и решил остаток пути провести, наслаждаясь прогулкой и видами вокруг.
Мы подошли к домусу Корпио. Он находился за возвышенностью района Септентрионали со стороны утесов, вдали от шума и ароматов, доносившихся с рынков, расположенных на нижележащих берегах залива. В такую ясную погоду, как сегодня, отсюда можно рассмотреть весь город – залив с Портом Эгретии и его причалами в окружении восходящих склонов с красными черепичными крышами на противоположной стороне, разбросанными вверх по горе; к северу же простиралось широкое синее море. Немаловажно и то, что отсюда невозможно разглядеть нищету и убожество нижней Эгретии или учуять зловоние малоимущих, вся жизнь которых проходит на рынках, за готовкой и среди мусора за возвышенностью Меридионали вдали от залива.
Особняк Корпио был обращен к улице непритязательным фасадом. Это была пустая стена, выкрашенная в приглушенные красновато-коричневые тона. Массивная дубовая дверь с медными ручками и засовами была посажена глубоко в стену. С обеих сторон от нее возвышались кипарисы. В стену возле двери была врезана плитка с изображением фамильного герба в виде рыбы и амфоры. Тифей вежливо постучал в дверь, в ответ приоткрылась небольшая щель и тут же закрылась. Тяжелые двери распахнулись внутрь.
«Ожидайте здесь, – сказал Тифей, – пока я сообщу господину о вашем визите».
Как
