style="font-size:15px;"> – Понял, – зевая, отвечает Тихомиров. Садится на стул. Монотонный рабочий гул гермзоны неудержимо тянет его в сон. Снится ему, что у него голова ослепительная и прозрачная и горит в ней вместо мозга электрический червячок. Повернул Тихомиров свою голову, как лампу в патроне, голова повернулась и потухла, и стала падать с какой-то гигантской высоты – сейчас разобьется вдребезги…
Тихомиров просыпается и судорожно дергается вверх головой, которая уже чуть не перевесила его тело, увлекая к полу.
Работы нет и после обеда. Бригадир отпустил, и Тихомиров направляется в караулку, как ему сказал Бойцов. Караулка находится во дворе, в особом служебном флигеле.
В караульной комнате четыре милиционера стучат за столом костяшками домино. Медведеобразный старшина спит на стуле, раскинув ноги в сапогах и свесив голову. Козырек фуражки съехал ему на нос, а мясистая нижняя губа вяло отвисла. Это Жудяк. Утомился он. За отдельным столом с лампой что-то пишет низенький лейтенант в очках. На непокрытой голове блестит, как рубль, небольшая плешь. Взводный Тищенко работает, отчеты пишет.
Бойцов, доиграв партию домино, подходит к Тихомирову:
– Электрическая сила, слушай, ты еще не передумал? Место ведь у нас освободилось. Я уже о тебе говорил. Ну как, согласен?
– Сумею ли, – сомневается Тихомиров.
– Еще как сумеешь. Такой богатырь! – Бойцов усмехается, окидывает взглядом щуплого электрика. – Главное, здоровым воздухом дышать будешь. И капуста солидная. Тут охрана на особом положении. А в гермзоне ты совсем зачахнешь.
– Шура, – обращается Бойцов к Тищенко, – вот этот парень, я тебе говорил.
Взводный отрывается от писанины и булавочно взглядывает сквозь очки на Бойцова:
– Что, премию на пропой зарабатываешь? Посмотрел бы в зеркало. Кирпич твоей морды краше.
Бойцов отводит электрика в сторону:
– Не сокрушайся. Через месяц будешь у нас работать. А пока примерь-ка, – и Бойцов сует ему запасной комплект обмундирования.
И Тихомиров важно примеряет в зеркале то мундир, то плащ, то фуражку с гербом представителя власти.
Бойцов тем временем входит в раж, он командует:
– Теперь повторяй за мной присягу: клянусь беззаветно стоять на страже советского правопорядка и бороться с преступностью не щадя своих сил, а если понадобится, то отдать саму жизнь… Если же я нарушу эту священную клятву, пусть я понесу кару со всей строгостью советского закона…
Тихомиров повторяет механическим голосом, как попугай:
– Клянусь беззаветно… со всей строгостью закона… – голос его бойко звенит под бетонными сводами.
Тищенко не выдерживает:
– Бойцов, прекрати театр! Что, тебе больше заняться нечем? Отправляйся на проходную. Жудяк! Хватит дрыхнуть! Бери Охромеева, пусть он Павлюкова на вышке сменит.
