идеями строителя коммунизма, – говорит взводный и уходит.
К концу своего 4-х часового дежурства я смертельно продрог от ночного октябрьского холода и каждую минуту смотрю на часы, отворачивая рукав шинели. На стену, которую мне приказано охранять, мне уже начхать. Провались она в болото!..
Что-то звякнуло. Я вздрогнул. И сразу замечаю на освещенной стене, на фоне ночи отчетливый силуэт человека.
– Стой, стрелять буду! – кричу я.
Но человек бежит в сторону от меня, качаясь на высоте руками. Что делать? Стреляю в воздух. Но и это предупреждение не останавливает неизвестного человека. Тогда я выполняю пункты строжайшей инструкции и, уловив мушкой бегущего человека, как учили, нажимаю спусковой крючок. Человек на стене вздрагивает и, взмахнув руками, как подбитый журавль крыльями, рушится вниз.
На выстрел прибегают, топоча сапогами, Тищенко, Жудяк, Бойцов и прочие.
Тищенко снимает фуражку, блестит под фонарем круглая, как медаль, плешь.
– Ничего, Охромеев, не трясись. Все как надо. Ты исполнил свой служебный долг. Премия, считай, в кармане.
Тищенко надевает фуражку:
– Вот дурак! – обращается он к раненому, – я ж тебя знаю, ты из слесарного цеха. Чего, балда, бежал? И похитил-то всего – старую газету «Правда» у мастера из стола. Зачем, тебе, скажи, газета понадобилась? – недоумевает Тищенко.
– Зачем, зачем? – дразнит Бойцов, – посрать хотел на вольном воздухе. На подтирку, вот зачем.
Матерящегося рабочего положили на носилки из-под цемента и куда-то унесли.
Покушайте в ресторане
– Жудяк! – кричит визгливым голосом взводный, – отвезешь своего подопечного в «Бриллиант». Пусть его там Дубченко натаскает. Понял?
Что ж. Отправляемся в «Бриллиант».
На подступах к магазину заслон людей южных национальностей. Они пытаются остановить спешащих в магазин, что-то им предлагая.
– Пасутся. – Фиксирует факт Жудяк. – Значит, сегодня дают.
– Как это – дают?
– Наивняк ты, Охромеев! Золото теперь дают, только у кого спец-талоны имеются. Так, с улицы, всякому встречному-поперечному золото теперь не улыбается. Вот эти кучерявые и скупают по двойной цене. Денег-то у них – куры не клюют, а спецталона нема.
Группа азиатов, увидев нас, сторонится, освобождая дорогу. Их красивые агатовые глаза невозмутимо провожают нас, пока мы не скрываемся за дверями магазина.
В зале с зеркальными витринами уютно горит электричество, отражаясь и дробясь самоцветными огоньками. Очередь в кассу, у всех в руках спецталоны. За прилавком симпатичная девушка-продавщица.
Жудяк ищет глазами, загорается злорадством. Прикладывает палец к губам, показывая движением головы. Вижу: в другом конце зала – солидный лысоватый сержант. Он держит фуражку в руке наподобие подноса, и интимно беседует с каким-то низкорослым братом Али-Бабы. Жудяк подкрадывается, прячась
