Витек. – Адское пламя!
Курбатову стало страшно. Товарищ выглядел и вел себя как безумец. Его глаза лихорадочно блестели, губы дрожали, грудь судорожно вздымалась. Он твердил про «огненные знаки», хотя ничего подобного в комнате не было. Правда стена была сажей измазана, будто кто-то начертил углем загогулины. Свеча на столе потухла, генерал не двигался и не дышал. Его черты заострялись, кожа бледнела. Рядом с рукой покойника лежала пачка сигарет: очевидно, генерал собирался закурить, но не успел.
– Беда! Надо прораба будить! – выдохнул Курбатов и побежал по лестнице наверх, в мансарду. Там раздавался молодецкий храп. Все попытки растолкать пьяного ни к чему не привели.
– Труба дело, – сдался солдат. – Это дрова, а не человек!
Он выругался и спустился в горницу, к Сазонову.
– Черт! Пошли в поселок, Витек, в милицию!
На лице товарища появилось более осмысленное выражение, он уставился на сослуживца и мотнул подбородком.
– Нас же загребут в каталажку, брат! Скажут, мы того… генерала порешили!
– А мы расскажем, что он сам…
– Кто нам поверит? Посадят за убийство, как дважды два!
– Какое убийство? – опешил Курбатов. – Он своей смертью умер. Мы свидетели.
– Мы – подозреваемые! – нервно возразил Витек, прижимая руки к груди. – А скоро станем обвиняемыми! Сечешь? Бежим отсюда, пока прораб не очухался. Пусть он с милицией объясняется! Ему больше поверят!
– Ты че, Витек, ошалел? Погляди на труп, он же целехонький… Никаких повреждений нет. Ни раны, ни ушиба. Как сидел, так и сидит…
Курбатов указал дрожащим пальцем на генерала, который словно прилег щекой на стол и уснул. Казалось, что человека просто сморила усталость.
– Целехонький, говоришь? – прошептал Витек. – Подойди поближе, братан, зенки протри! Генерал-то… убитый!
– Убитый? – ахнул Курбатов и в ужасе попятился. – Врешь ты все, нарочно меня пугаешь…
– Делать мне нечего!
Сазонов силком заставил друга приблизиться и наклониться над мертвецом. Генерал недавно посетил парикмахера: его виски и затылок были аккуратно подстрижены, щеки побриты и пахли одеколоном.
– Смотри! – прошептал Витек, показывая на лоб покойника. – У него брови обгорели… и на переносице черное пятно!
Курбатов прищурился, у него перед глазами все плыло от страха. Какие брови? Какое пятно?
– Все же при нас случилось, – промямлил он. – Мы видели, что в дом никто не входил…
– Мы ничего не докажем. Нас под трибунал отдадут! До конца дней небо в клеточку обеспечат!
Черное пятно на переносице генерала походило на дырку от пули. Но в комнате никто не стрелял.
– Мы бы услышали, – рассудил Курбатов. – Мы не глухие и трезвые, как стеклышко.
– Это не пуля, а… черная метка, – заявил Витек. – Генералу лицо адским
