прозрачная кисея.
Все складывалось как нельзя лучше, только бы погода не подвела. Супруга, наконец, перестала обижаться и жадничать, тоже приобщилась к подготовке праздника и предложила устроить даровую лотерею:
– Подобное устроила великая княгиня в Ораниенбауме. Сама не видала, но рассказывали – весело было, огромный успех! Разыгрывали всякую ерунду: веера, перчатки да платки, но каждый рад что-то получить за нечего делать. Лотерею я возьму на себя.
– Ты, Анна Ивановна, вот еще что возьми на себя. Хорошо бы организовать народ… много. Мол, он тоже танцует и славит русские победы. А я поставлю жареного быка и три, нет… пять бочек полпива.
– Что значит «организуй»? И как его организовывать? Скажи об угощении Ивашке-камердинеру, и завтра здесь будет весь Петербург.
– Вот именно всего Петербурга мне здесь и не надо. А надо человек триста… приличных, достойно одетых. Народ, понимаешь?
– Поняла, друг мой. Приличных. Им платить аль как?
– Нет, за еду и выпивку пусть ликуют.
Оказывается, очень приятно готовить собственный праздник. Еще обоих супругов грела мысль, что беспутный сын Антон обретается в сей момент за границей, а потому, как бы ни хотел пьяным и свинским своим поведением опорочить бал, не сможет.
Белов с депешами объявился в Петербурге в тот самый день, на который был назначен бал, а именно 3 августа, во второй половине дня, и, не застав канцлера ни в службе, ни в городском дому, что подле храма Исакия Долхматского, поскакал по наущению слуг на Каменный остров.
Здесь он к канцлеру попал без труда. Как только доложили, так и был принят в библиотеке. Официальные депеши Бестужев быстро глазами пробежал и отложил, а к малому письму отнесся с большим вниманием. Прежде чем его открыть, канцлер внимательно проверил, цел ли сургуч, после чего окинул Александра изучающим, подозрительным взглядом.
– Ты иди пока… посиди в соседней зале…
Да ради Бога! Нужны мне ваши тайны! Как был в заляпанном грязью плаще и ботфортах, так и уселся в креслице, обитое желтым китайским шелком. Велено сидеть, будем сидеть…
Назад канцлер вызвал Белова очень быстра Лицо Алексея Петровича было, как всегда, неприветливо, но каким-то подсознательным чувством Саша понял, что канцлер удовлетворен письмом и что у него даже немного повысилось настроение.
– Ты не уезжай, слышь, Белов… – сказал он низким, утробным голосом, что всегда означало благорасположение. – Говорить мне сейчас с тобой недосуг, потому что вечером здесь в усадьбе бал. Мы с тобой завтра поговорим, расскажешь во всех подробностях о ходе баталии, а сегодня вечером ты будешь, – он поднял палец, – очевидец-герой. Я сейчас распоряжусь, тебя накормят, почистят…
– Ваше сиятельство, я бы лучше
