что на нем бабские тряпки.
– Горло пересохло, – хрипло сказал он.
– Давай стакан! Мы сегодня добрые.
Стакан у Витька всегда был при себе. Он нащупал в кармане его ребристую поверхность, вытащил и протянул старшему. Вся компания уставилась на него.
– Да ты тетка ли? – спросил с сомнением старший.
Видно, он углядел в движениях Витька сугубо мужскую угловатую размашистость. И щетину на щеках, хоть он и побрился недавно.
– Не совсем, – признался Витек.
– Вот оно что! – понимающе протянул тот. – Таких гостей у нас еще не было. Ну что, ребята, – полуобернулся он к своим, – нальем липовой тетке?
– Да хрен с ней! – загудели те.
Только одна совсем синяя бомжиха, похожая на кривоногого толстого пинчера, возразила заплетающимся языком.
– Еще чего! Гоните ее в шею! Не надо добро на извращенцев переводить – у нас настоящие бабы имеются!
– Уймись старая! – прикрикнули на нее. – Не жадничай!
Она больше не возникала, но продолжала бормотать что-то невнятно-матерное себе под нос.
– Ладно, – подытожил Лупоглазый, – будем считать, что у нас сегодня день трансвестита. Или пидора? Как вас правильно называть? – спросил он у Витька.
– Трансвестит – не пидор, – мрачно возразил тот. – Трансвестит – это баба в мужском теле. Или наоборот.
– А пидор?
– А пидор – он пидор и есть. Мужик, который любит мужиков.
– Сложно как у вас все, – сказал Лупоглазый и налил синего пойла в Витьков стакан. – Пей, поправляй свое трансвеститское здоровье!
Витек с сомнением понюхал жидкость. Пахло вкусно – спиртом, немного бензином и еще какой-то химией вроде дихлофоса. Но все равно он не решался осушить стакан первым.
– А что это? – спросил он. – Что-то цвет подозрительный.
– Не бойся, не отравишься!
– Сначала вы.
– Осторожный, блядь! – засмеялся старший. – Умереть боится. Да ты уже умер, земеля, только не знаешь об этом!
"Прямо философ, нах! – подумал Витек. – Может, ты уже и умер, а я еще нет". Но говорить ничего не стал – не хотелось пустого спора. Он ждал. Остальные бомжи смеялись, широко открыв пасти. Витьку показалось, будто у некоторых зубы и языки слегка синеватые. Не от пойла ли?
Они сдвинули стаканы и дружно выпили синюю бормотуху.
Ничего не произошло. Никто не упал замертво, не стал биться в мучительных судорогах, роняя синюю пену с губ. Наоборот, двое протянули посуду за новой порцией. Но старший не налил.
– Перекур, – объявил он, и те убрали руки.
Витек поколебался еще секунду и выпил из своего стакана. По вкусу это было похоже на крепкую плохо очищенную самогонку. Он крякнул, поблагодарил Лупоглазого и пошел дальше. По всему телу растеклось приятное тепло, появилась уверенность в собственных
