Белые пятна теснились у небольшого проема и быстро, одно за другим, исчезали в темноте. Завидев цель, Пал Иваныч сразу прибавил ходу. Гриша устремился следом, но слабость все еще давала себя знать, и он все время отставал. Они не успели совсем чуть-чуть. Последний кусок яблока протиснулся внутрь, и дверь захлопнулась прямо у них перед носом.
В ту же секунду в полу распахнулась дыра, и туда со зловещим свистом стал уходить воздух. Пал Иваныч вжался в стену возле двери, а Гриша забился в пространство между стеной и червяком и всеми жгутиками вцепился ему в хвост.
Ветер становился все сильнее, это был уже настоящий ураган – и вдруг все разом стихло, так же внезапно, как началось. Наступило небольшое затишье, а затем воздушный поток поменял направление. Теперь он рвался наружу и уходил в верхние ворота. Потом все повторилось. Ветер дул попеременно в разные стороны, то достигая ураганной силы, то затихая, а Гриша ежился от холода, дрожал от страха и жался к своему другу. Старый червяк сохранял полное спокойствие и только ворчал:
– Обожрался, скотина, теперь отдышаться не может. Даже яблоко кусить лень. А мы тут жди на ветру. Ну, ничего, Гриня, ты терпи, делать нечего. Такой в этом месте закон природы: кто не успел – сиди в глотке, пока новая порция яблока не приедет. Вот тогда он живо двери откроет.
– Дядя Паша, а что там будет, за дверью?
– Тоннель. Как только пролезем туда, ветер сразу и кончится. Ты не вешай нос.
– Да нет у меня никакого носа, – сказал Гриша, приободрившись. – А что за тоннель-то? Длинный?
– Это смотря с чем сравнивать, – важно ответил Пал Иваныч. – Вот ежели, скажем, со слоном, то тьфу, плевое дело.
– Так вы и в слоне были? – изумился микроб. – Расскажите, дядя Паша! Пожалуйста!
– Да шо тебе рассказать?
– Ну, какая у него анатомия, у слона?
– Какая-какая… Слоновья. От самого хобота и до воли кишка идет. Кило́метров десять. Ползешь, ползешь, пока не проклянешь все на свете. Хоть жить там оставайся. Многие и оставались, пути не выдерживали…
– А как же вы туда попали?
– Да по глупости, молодой тогда был. В Ростове дело было, в зоопарке. Я тогда в груше решил поселиться. Польстился, понимаешь, на грушу. Сладкая, сочная, восемь пятьдесят кило на старые деньги. Кто ж знал, что такую грушу слону скормят? С тех пор – ни-ни, яблокам не изменяю.
Гриша был так поражен рассказом, что забыл об опасности и вылез Пал Иванычу на спину. Он хотел спросить, что было дальше, на воле, но тут ветер снова стал дуть внутрь организма, и его чуть не унесло в пропасть. Гриша распластался на спине червяка и замер.
– Ты чего, Григорий, ума лишился? – говорил Пал Иваныч, придерживая его хвостом. – Вот ухнешь в поддувало – и все, поминай как звали микроба. Ты чего?
Ветер затих. Гриша юркнул в щель между стеной и червяком, встряхнулся и сказал с достоинством:
– А это вовсе не поддувало. Это называется трахея.
– И откуда
