я прикажу – и радовался. И я радовался нашим играм, пока однажды не загнал Олежку на березу и не приказал ему:
– Прыгай! Ты – белка-летяга.
Летяга прыгнул и приземлился со сломанной ногой. И лежал на земле, тихонько поскуливая, потому что я запретил ему кричать. И смотрел на меня доверчиво как всегда. Ждал терпеливо помощи.
И я не могу этого забыть. В какой бы из моих жизней это ни случилось – я уже не могу беспечно играть с Олежкой. Не могу ни позвать куда-то, ни приказать, ни даже просто предложить что-то для меня сделать.
Я тогда и начал читать запойно – пока он не мог ходить, лежал дома со своей сломанной ногой. А я брал из дому книжку и читал на лавочке возле подъезда. Лето было жаркое, а играть было не с кем.
В один из тех солнечных дней дверь подъезда заскрипела и выпустила Олежку. Нога зажила, гипс сняли.
– Эдя! – он бросился ко мне. – Пойдем играть!
– Не могу, мне книжку надо дочитать. – Я захлопнул книжку, зажав страницу пальцем, и отправился домой.
То был «Незнайка в Солнечном городе». За ним последовал «Незнайка на Луне», «Бибигон», «Волшебник изумрудного города», «Урфин Джюс»… Мама пыталась вытолкать меня на улицу поиграть, но папа заступался:
– У ребенка жажда знаний. Это святое.
Я помню солнечные пылинки в моей комнате, помню наш двор, так и манивший выйти поиграть. Помню, как я отворачивался от окна и утыкался в книгу, как будто что-то меня не пускало. Как будто я уже тогда начал искать свою Черную Книгу.
Страница осуществления
Я потянул Олега вглубь коридора, в сторону туалета – там удобные подоконники:
– Колись на счет раз – подслушивал?
Олежка наглый, но не со всеми. Чаще он, как бы, воспитанный. Но не со мной:
– Случайно мимо проходил. А тут внутренний голос как заорет: «Не проходи мимо!» – и не дал пройти мимо. – Быстро-быстро захлопал ресницами шпион.
– И что ты слышал?
– Ну, во-первых, Мефодий спятил…
– А во-вторых?
– А во-вторых… Ты принц, тебе все можно.
И как-то очень серьезно на меня смотрит. Вот всегда так – слишком серьезно он на меня смотрит. И с дерева прыгнул, потому что я сказал. Мне захотелось уйти куда-нибудь подальше.
– Эдя, ты только не сердись, пожалуйста! Я не это хотел сказать! Я хотел сказать, можно, я с тобой?
Интересно, как люди растут, а у них глаза не меняются. Потому что у Олежки глаза сейчас точно такие же, как были в детском саду.
– Ты о чем?
– Ну, мне внутренний голос сказал… – Олежка явно соображал, что бы такое мог ему сказать внутренний голос.
– Он тебе, наверное, сказал: «Учи, Олежка, физику, а то на второй год останешься!»; Я не удержался, взъерошил ему волосы на макушке.
– Не, я учу! А она не учится.
– Кто она?
