отнесенный летописцем к 945 году? Написаны они были по-гречески. Переводы, как полагает С. П. Обнорский на основании морфологического, синтаксического и лексического анализа текстов, современны заключению. Первый договор переведен болгарином и выправлен русским справщиком, второй перевод сделан сразу на русский язык[38]. Впервые, как думают, они были обнаружены в княжеском архиве в сильно попорченном виде составителем Повести временных лет и включены в ее текст. Хотя помимо Повести договоры нигде не сохранились, сомневаться в их подлинности нет оснований. И в них мы встречаемся с тем же словоупотреблением. Точнее, «Русь» обозначает там и сословие и страну[39]. Приведу примеры первого. Договор 911 года заключается «похотеньем наших великих князь и по повелению от всех ». Русь имеет здесь собирательное значение и ясно означает правящую («по повелению от всех… руси») верхушку, т. е. княжескую дружину. Ни как народ, ни как страну русь здесь понять нельзя. Кого имеет в виду под русью договор, видно несколькими строками раньше: договор заключается «от Олга, великого князя рускаго, и от всех »[40]. Договор отличает русь (высший слой дружинников) от гостей (по-видимому, норманнов, идущих транзитом «из варяг в греки» через Киев): «Аще украден будеть челядинъ русскый, или ускочить, или по нужи продан будеть, и жаловати начнут русь, да покажеть ся таковое о челядине и да поимуть и в Русь; но и гостие аще погубиша челядинъ и жалують, да ищуть, обретаемое да поимуть е»[41]. Здесь права руси требовать обратно челядина распространены и на купцов. Пример из другой статьи: « слюбное емлют, елико хотячи, да емлют месячину на 6 месяць…»[42] В договоре 945 года такое же словоупотребление, хотя упоминаются уже «людие все рустии», что можно понимать в этническом значении[43]. В обоих договорах мы встречаем и термин «русин», который определили выше как старший дружинник, вообще лицо, принадлежащее к знати. Так же можно понимать его и здесь.
[Русская правда]
Термин «русин» употребляется в другом интересном нашем памятнике – Древнейшей правде, которая имеет сходные черты с некоторыми статьями греко-русских договоров[44]. Правда открывается следующей статьей: «Убьеть муж мужа, мьстить брату брата… аще не будеть кто мстя, то сорок гривенъ за голову, аще будет ру{стр. 10}син, любо гридинъ, любо купчина, любо ябетник, любо мечник; аще изъгой будеть, любо словенин, то 40 гривен положити за нь»[45]. Обычно при комментировании этой статьи слово «русин» сопоставлялось со словом «словенин», и все объяснения строились на этой антитезе, причем уже Ланге противопоставлял словенину-новгородцу русина как жителя киевского юга[46]. Я позволю себе с этим не согласиться. Во-первых, фраза «аще изъгой будеть, любо словенин, то 40 гривенъ положити за нь» – явно поздняя приписка, что видно из повторения
Например: «От коеа любо страны пришедшим в русь» (ПВЛ. Т. 1. С. 28). Впрочем, в этом значении встречается очень редко: в договоре 911 года – 6 раз, в договоре 945 года – 1. Встречаются выражения «Русская земля» (911) и «страна Руская» (945). У Константина Багрянородного, имея в виду его информатора (см. прим. 1 на стр. 38), можно заподозрить то же словоупотребление. В таком случае в договорах под Русью может иметься в виду только Киев (см. здесь с. 42).
ПВЛ. Т. 1. С. 25–26.
Там же. С. 28. На эту статью обратил внимание еще В. О. Ключевский (Терминология русской истории // Соч. Т. 6. М., 1959. С. 131).
Там же. С. 24. Из так называемого договора 907 года.
Там же. С. 35. Или еще: «Аще ли же кто от князь или от людий русских, ли хрестеянъ, или не хрестеянъ…» (Там же. С. 39).
Например, статья 5 договора 911 года («Аще ли ударить мечем, или бьеть кацем либо сосудомъ, за то ударение или бьенье да вдастъ литръ 5 сребра по закону русскому; аще ли неимовит тако сотворивый, да вдастъ елико может… да пребывает тяжа оттоле не взыскаема». ПВЛ. Т. 1. С. 27) и статья 3 Краткой правды («Аще ли кто кого ударить батогомъ, любо жердью, любо пястью, или чашею, или рогомъ, или тылеснею, то 12 гривне; аще ли сего не постигнуть, то платити ему, то ту конець».
Примеры таких сопоставлений см.: Русская Правда. Т. 2. М.; Л., 1947. С. 32–42.
