делать фигуры, а так как деревьев не было, они принялись долбить гору.
И до, и после этой экспедиции на Пасхе побывали другие исследователи и множество путешественников. Пока судно несколько дней, а чаще несколько часов стояло на якоре, они записывали со слов нищего населения предания и собирали резные изделия из дерева либо добывали образцы скудной фауны и флоры. Медленно, но верно крохотный островок на краю света опустошали на потребу музейных витрин и сувенирных полок. Большинство поддающихся переноске предметов увезено. Лишь громадные головы с презрительной окаменелой улыбкой по-прежнему высятся на склонах, встречая и провожая лилипутиков, которые приходят сюда, таращат на них глаза и уходят опять, меж тем как одно столетие сменяется другим. Ореол таинственности легкой дымкой окутывает остров.
Таковы основные черты истории острова Пасхи.
– А может быть так, что у островитян есть еще какие-нибудь предания? – спросил негромко капитан.
– Оптимист, – сказал я. – Завтра ты их увидишь, это такие же цивилизованные люди, как мы с тобой. Первым здесь собирал предания американец Томсон. Это было в 1886 году, до того как пасхальцы подверглись влиянию чужеземцев, которые потом поселились на острове. Они ему рассказали, что их предки приплыли с востока на огромных судах, шестьдесят дней правили на закат. Сначала на острове обитали два различных народа, «длинноухие» и «короткоухие», но затем разразилась война и вторые почти совершенно истребили первых, потом продолжали хозяйничать одни. Все старые предания, какие сохранились, можно сегодня прочесть в книгах. Вообще в Южных морях от старины мало что осталось.
– А на острове Пасхи тем более, – вставил Гонсало. – Тут теперь поселилось много белых, построены даже школа и маленькая больница.
– Так что пасхальцы могут нам помочь только как рабочие на раскопках, – продолжал я. – Еще, может быть, у них найдутся для нас свежие овощи.
– Надеюсь, вахины не откажутся научить нас плясать хюлу, – пробормотал один из механиков, поддержанный смехом и одобрительными возгласами товарищей.
Вдруг чей-то хриплый голос что-то произнес. Но чей? Все смотрели друг на друга. Кто же это был? Штурман осветил фонариком теряющуюся во тьме палубу. Никого. Странно… Наконец механик нарушил молчание, еще что-то сострил насчет хюлы, и опять послышался незнакомый голос. Может быть, из-за борта? Мы подбежали к фальшборту и посветили на черную гладь. Какая там черная гладь – свет фонаря пал на множество сверкающих любопытными глазами лиц, и каких лиц! Подобных пиратских физиономий мы еще никогда не видели. Плотно сгрудившись в тесной лодчонке, на нас снизу смотрели гости.
– Иа-о-рана! – крикнул я. Поймут?
– Иа-о-рана! – ответили они хором.
Значит, полинезийцы, заключил я. Но Бог ты мой, сколько же тут еще всяких примесей!
Мы бросили им трап, и один за другим
