мне снова ясно представилось, как хорошо я обеспечил себя всем необходимым и что было бы со мной, если б случилось так (а из ста раз это случается девяносто девять), что наш корабль остался бы на той отмели, куда его прибило сначала, если бы потом его не пригнало близко к берегу и я не успел захватить все нужные мне вещи. Что было бы со мной, если б мне пришлось жить на этом острове так, как я провёл на нём первую ночь, – без крова, без пищи и без всяких средств добыть то и другое?
– В особенности, – произнёс я вслух (самому себе, конечно), – что стал бы я делать без ружья и без зарядов, без инструментов? Как бы я жил здесь один, если бы у меня не было ни постели, ни одежды, ни палатки, где бы можно было укрыться?
Теперь же всего этого было у меня вдоволь, и я даже не боялся смотреть в глаза будущему: я знал, что к тому времени, когда выйдут мои запасы зарядов и пороха, у меня будет в руках другое средство добывать себе пищу. Я спокойно проживу без ружья до самой смерти, ибо с первых же дней моего житья на острове я задумал обеспечить себя всем необходимым на то время, когда у меня не только истощится весь мой запас пороха и зарядов, но и начнут мне изменять здоровье и силы.
Сознаюсь: я совершенно упустил из виду, что мои огнестрельные запасы могут быть уничтожены одним ударом, что молния может поджечь и взорвать мой порох. Вот почему я был так поражён, когда у меня мелькнула эта мысль во время грозы.
После того как я окончательно обосновался в своём новом жилище, самым неотложным для меня делом было устроить какой-нибудь очаг…
Приступая теперь к подробному описанию полной безмолвия, печальнейшей жизни, какая когда-либо доставалась в удел смертному, я начну с самого начала и буду рассказывать по порядку.
Было, по моему счёту, 30 сентября, когда нога моя впервые ступила на ужасный остров. Произошло это, стало быть, во время осеннего равноденствия; а в тех широтах (то есть, по моим вычислениям, на 9°22’ к северу от экватора) солнце в этом месяце стоит почти прямо над головой.
Прошло дней десять-двенадцать моего житья на острове, и я вдруг сообразил, что потеряю счёт времени из-за отсутствия книг, перьев и чернил и что в конце концов я даже перестану отличать будни от воскресных дней. Чтобы избежать этого, я водрузил большой деревянный столб на том месте берега, куда меня выбросило море, и вырезал на доске ножом крупными буквами надпись: «Здесь я ступил на берег 30 сентября 1659 года», которую прибил накрест к столбу.
По сторонам этого столба я каждый день делал ножом зарубку, а через каждые шесть зарубок делал одну подлиннее; это означало воскресенье; зарубки же, обозначавшие первое число каждого месяца, я делал ещё длиннее. Таким образом я вёл мой календарь, отмечая дни, недели, месяцы и годы.
Перечисляя предметы, привезённые мною с корабля, как было сказано выше, в несколько приёмов, я не упомянул о многих мелких вещах, хотя и не особенно ценных, но сослуживших мне тем не менее хорошую
