березы с серебристой корой.
Отец Евстафий слишком долго жил в Риме, чтобы разделять суеверные страхи малообразованного шотландского духовенства. Но все же ему показалось удивительным, что фантастический рассказ ризничего мог произвести на него такое сильное впечатление. «Странно… – подумал он. – Эта история, которую брат Филипп, несомненно, выдумал, чтобы скрыть свои неблаговидные поступки, так крепко засела у меня в голове, что мешает мне предаться более серьезным размышлениям, – мне следует взять себя в руки. Я начну читать молитвы и выкину из памяти всю эту ерунду».
Приняв это решение, монах стал набожно шептать молитвы, перебирая четки, в точности следуя предписаниям своего ордена, и его уже больше не тревожили никакие видения, пока он не подъехал к башне Глендеарг.
Госпожа Глендининг, стоявшая у калитки, вскрикнула от удивления и радости, увидав уважаемого отца Евстафия.
– Мартин! Джаспер! Где же вы все? – засуетилась она. – Помогите же сойти высокочтимому помощнику приора и отведите мула на конюшню. О святой отче! Сам Бог привел вас сюда, чтобы помочь нам. Я только что вновь собиралась послать верхового в монастырь, хотя мне и совестно было тревожить ваши преподобия.
– Тревоги для нас не имеют значения, сударыня, – отвечал отец Евстафий. – Чем я могу быть вам полезен? Я приехал навестить леди Эвенел.
– Как хорошо! – воскликнула госпожа Элспет. – А я как раз из-за нее-то и собиралась послать за вами: бедная леди, видно, и до завтрашнего дня не протянет! Не будете ли вы так добры пройти к ней?
– А разве она не исповедовалась у отца Филиппа? – спросил монах.
– Исповедовалась, – отвечала госпожа Глендининг, – и именно у отца Филиппа, как ваше преподобие справедливо заметили… Но… но мне хотелось, чтобы она совершенно очистилась покаянием от всех грехов. А мне показалось, что у отца Филиппа на этот счет остались сомнения… Да тут еще была книга, которую он взял с собой, так что… – И она запнулась, как бы не желая продолжать.
– Говорите все начистоту, госпожа Глендининг, – заметил отец Евстафий. – Это ваш долг ничего от нас не скрывать.
– Ах, ваше преподобие, с вашего разрешения, я бы от вас никогда ничего не скрыла, кабы только я не боялась повредить этим бедной леди. Она прекрасная женщина, живет с нами уже не первый год, и лучше ее я никого не знаю. Но это дело – пусть уж лучше она сама вам объяснит, ваше преподобие.
– Сначала вы мне скажите, госпожа Глендининг, и я еще раз повторяю – это ваш долг мне все рассказать.
– Книга эта, – несмело начала вдова, – которую отец Филипп увез из Глендеарга, книга эта, с разрешения вашего преподобия, нынче утром таинственным образом вернулась к нам.
– Вернулась? – воскликнул монах. – Как так?
– Ее принесли обратно к нам, в башню Глендеарг, – продолжала госпожа Глендининг, –
