начал переходить на предмет, далеко для него не безразличный, и потому он отбросил всякие церемонии. Дамы как будто совершенно забыли о его присутствии. Графиня опустилась в кресло и знаком указала леди Певерил на скамеечку возле себя.
– Совсем как бывало в прежние времена; только теперь ружья мятежников не заставят вас искать убежища в моем доме.
– У меня есть ружье, сударыня, и в будущем году лесничий научит меня стрелять, – объявил юный Джулиан.
– Тогда я возьму тебя к себе в солдаты, – пошутила графиня.
– У дам не бывает солдат, – возразил мальчик, серьезно глядя на нее.
– Я вижу, что он, как настоящий мужчина, презирает наш слабый пол, – сказала графиня. – Это презрение рождается вместе с дерзкими сынами рода человеческого и обнаруживается, как только они вырастают из пеленок. Разве Элзмир не рассказывала тебе о Лейтем-хаусе и о Шарлотте Дерби?
– Сто тысяч раз, – краснея, отвечал мальчик. – И еще она рассказывала, как королева острова Мэн целых шесть недель защищала его от трех тысяч круглоголовых, которыми командовал мясник Гаррисон{65}.
– Лейтем-хаус защищала не я, а твоя мама, мой маленький воин, – возразила графиня. – Жаль, что там не было тебя, дружок, ты бы оказался самым доблестным военачальником из нас троих.
– Что вы, сударыня! Ведь мама ни за что на свете не возьмет в руки ружье, – сказал мальчик.
– Разумеется, нет, Джулиан, – подтвердила леди Певерил. – Я и в самом деле была там, но представляла собою совершенно бесполезную часть гарнизона.
– Вы забыли, что ухаживали за ранеными в нашем лазарете и щипали для них корпию, – сказала графиня.
– Но ведь к вам на помощь приехал папа, – заметил Джулиан.
– Папа наконец приехал, и принц Руперт тоже, однако они заставили себя ждать довольно долго. Помните ли вы то утро, Маргарет, когда круглоголовые мошенники, которые столько времени держали нас в осаде, едва завидев на холме знамена принца, тотчас же бросили все и обратились в бегство? Каждого военачальника с высоким плюмажем вы принимали за Певерила Пика, который за три месяца до того танцевал с вами на маскараде у королевы. Нет, не краснейте при этом воспоминании, это было благородное чувство, и хотя только звуки боевых; груб провожали вас в старую часовню, почти до основания разрушенную вражескими ядрами, и хотя принц Руперт, который вел вас к алтарю, был одет в походную форму, а за поясом у него торчали пистолеты, я все же надеюсь, что эти символы войны не предвещали будущих разногласий.
– Провидение было ко мне милостиво, – отвечала леди Певерил, – оно даровало мне любящего мужа.
– И сохранило его для вас, – с глубоким вздохом произнесла графиня, – тогда как мой супруг – увы! – заплатил кровью за преданность своему королю. О, если бы он дожил до нынешнего дня!
– Увы! Это не было ему суждено! – горестно отозвалась леди Певерил. – Как радовался
