если я понимаю, что она не занимает моего места. Единственное, что в этом письме меня беспокоит, – это известие о том, что мою сестру, Марию, собираются выдать замуж в Европу, сделав ей хорошую партию. Внезапно меня охватывает беспокойство о том, что ее могут выдать за какого-нибудь старика или жестокого молодого тирана. Она юна и хороша собой, мила и безобидна, как котенок, тонка и возвышенна, как статуэтка. Нельзя продавать ее, как товар, тому, кто предложит лучшую цену, бросать ее на растерзание двору. Она доверчива и уязвима, без матери и без защиты, и я проникаюсь искренним беспокойством и стремлением защитить свою сестренку. Мне хочется, чтобы ее выдали замуж за доброго и любящего человека. Да, доброго, любящего и… не имеющего никакой власти.
Потому что мне невыносима мысль о том, что она может выйти замуж за короля. Я не хочу, чтобы она поднималась выше своего текущего положения. Это было бы неправильно. Я же старшая сестра и должна оставаться в старшинстве над ней как по годам, так и по положению. Это же должно быть очевидно для всех. Конечно же, моя мудрая бабушка при всей своей любви к титулам и власти не забудет об этом и не допустит, чтобы меня обошла моя же младшая сестра.
Эдинбургский замок,
Шотландия, весна 1504
В январе, в самом конце рождественских празднеств, до нас доходят известия о смерти младшего брата Якова, графа Росса. Это известие должно было опечалить Якова, хотя для меня мало какое горе было сравнимо с утратой Артура, но мой муж так искусно прятал свои переживания, что мне кажется, что он остался к кончине вовсе безразличен.
– Он был мне братом, но причинял множество неприятностей, – говорит он, беря мою руку и укладывая ее себе на согнутый локоть, пока мы прогуливаемся по галерее вдоль потемневших портретов предшественников Якова. В это время придворные занимали себя беседой, не сводя с нас внимательных взглядов.
– Братья часто так делают, – соглашаюсь я, думая о Гарри. – Сестры тоже.
– Я боялся, что отец предпочтет его мне, и отчасти причиной нашей с ним ссоры стала его идея поставить брата на мое место, назвав его наследником, и короновать на правление.
– Это грех, – благочестиво замечаю я. – Старшее дитя должно почитаться превыше остальных. Господь не зря создал порядок рождения детей, и, как любой порядок, он должен почитаться как священный.
– Слова истинной старшей сестры, – замечает он с быстрой горькой улыбкой.
– Всего лишь правда, – произношу я с достоинством. – Дома тоже бывало, что Марии позволяли выпячивать себя передо мной, и еще хуже, когда Екатерине Арагонской было позволено взять старшинство надо мною, хотя она была принцессой Тюдор по браку, а я – по праву рождения. Господь не зря расставил всех по своим местам, и этот порядок следует соблюдать.
– Однако смерть моего брата ставит меня в трудное положение. Мне жаль, если это тебе не понравится, но мне придется назвать своего преемника, –
