быть, Ганночка почувствовала на себе чужой горящий взор. Она забеспокоилась, зашевелилась и даже привстала со своего места. Князь Василий сейчас же отпрянул прочь и, схватив Асю за руку, потащил ее за собою назад…
– Смотри, ведьма, – прерывисто крикнул он, – чтобы все было исполнено, как я приказал… Весь твой поганый дух вышибу, ежели слукавишь, а теперь убирайся, вернусь ночью!.. Чтобы у тебя все было готово… Вон!
Ася бесшумно, как тень, скрылась.
– Эй, Гассан, – закричал и захлопал в ладоши Агадар, – коня!
– Прикажешь мне быть с тобой, господин, – спросил появившийся на зов словно из-под земли Гассан.
– К дьяволу на рога! – закричал на него Агадар. – Один на усадьбу еду!.. У вас здесь свое дело… Что наезжие холопы?
– Угощаются по-твоему велению, господин, – было ответом, – все исполнено, как ты приказал…
– То-то! Чтобы к ночи все они замертво перепоены были… Сонного порошка в брагу подсыпь, но чтобы все они пластом лежали, когда я вернусь… Запорю, жилы вытяну, ежели что не так будет…
– Будь спокоен, господин! – ответил Гассан. – Верою и правдою мы тебе всегда служили и теперь послужим. Не наше дело – раздумывать, что зачем; что ты приказываешь, должно нам исполнять, не прекословя.
По виду Гассан был совершенно спокоен, но его узкие глаза так и бегали из стороны в сторону. Видно было, что его душа далеко не была так спокойна, как лицо.
– Все, господин, будет исполнено, все! – повторил он еще раз, – за это я отвечаю тебе!..
Эти слова были сказаны уже вдогонку Агадар-Ковранскому, быстро вышедшему из покоя. Гассан так ловко шмыгнул, что очутился впереди своего повелителя, и, когда князь вышел на крыльцо, здесь уже ожидал его великолепный горячий конь, которого еле-еле могли сдержать под уздцы двое дюжих конюхов монгольского типа.
Князь легко и лихо вскочил на седло. По всему было видно, что он – превосходный наездник. Очутившись в седле, князь огрел коня плетью по крутым бедрам. Тот, храпя и дико озираясь налитыми кровью глазами, взвился было на дыбы, стараясь сбросить с себя всадника, но напрасно: князь Василий словно прирос к седлу, и град ударов нагайкой заставил смириться могучее животное перед человеком. Конь опустил передние ноги и рванулся вперед. Как раз в это мгновение князь дико гикнул, взвизгнул, и испуганный конь вихрем помчался вперед, роняя на белый снег клубья багрово-кровавой пены. Все это заняло минуты полторы, не более. Трудно было заметить, как скрылся князь за поворотом дороги, – так быстро унес его конь. Конюхи и Гассан стояли на крыльце как очарованные.
– Лихо, шайтан его пополам разорви! – пробормотал один из них, приходя наконец в себя.
– И вот постоянно он так-то, – ответил другой, – столько в нем силы да удали молодецкой, что и размыкать где их не знает…
Гассан, слыша эти слова, вздохнул полной грудью и тихо, с явным сожалением в тоне голоса, произнес:
– В степи
