неприятеля, а с другой стороны, не видя возможности с одним своим ополчением поправить дело, Пожарский и Минин решились прибегнуть к последнему средству – привлечь казаков к общему делу. Послан был князь Дмитрий Петрович Лопата-Пожарский за троицким келарем Авраамием Палицыным, который в то время служил молебен в обозе у церкви Илии Обыденного. Пожарский упросил келаря отправиться в стан к казакам и уговорить их идти против врагов.
Авраамий Палицын, взяв с собой нескольких дворян, перешел на Замоскворечье, достиг острожка и увидел толпу казаков, стоявших над трупами литовцев. Он обратился к ним с такою речью: «От вас началось доброе дело, вам слава и честь. Вы первые восстали за христианскую веру, претерпели и раны, и голод, и наготу. Слава о вашей храбрости и мужестве гремит в отдельных государствах; на вас вся надежда. Неужели же, братия милая, вы погубите все дело?»
Эта речь растрогала казаков, и они закричали в один голос: «Хотим умереть за православную веру! Иди, отче, к нашим братьям-казакам в станы и умоли их идти на неверных. Мы пойдем и не воротимся назад, пока не истребим вконец врагов наших!»
Палицын поворотил к Москве-реке и увидел толпу казаков, возвратившихся после боя в свой стан. И этим произнес он горячее слово, и этих он тронул своим словом. «Кричите, – говорил он, – так: Сергиев! Сергиев! Чудотворец поможет, вы узрите славу Божию!»
Они отозвались все одним восторженным восклицанием: «Спешим пострадать за имя Божье! Сергиев! Сергиев!»
С этим восклицанием они поворотили к острожку на бой.
Затем Палицын перешел реку, достиг казацкого табора и увидел толпу упрямых: они пьянствовали и играли в зернь. И этих он так тронул своим задушевным словом, что они бросили свои забавы, схватились за оружие и с криком «Сергиев! Сергиев!» пустились в бой.
Видя общее движение казаков, ополчение Пожарского также двинулось вперед с другой стороны. Климентьевский острожек был опять отбит, причем одних венгров было побито 700 человек. Потом пешие засели по рвам, ямам, в крапиве и в саду, где только можно было попрятаться, чтобы не пропустить в город польских запасов. Однако большой надежды на успех не было ни в ком. Все крепко молились, полагаясь лишь на милость Божью, и всей ратью дали обещание поставить три храма: во имя Сретения Богородицы, Иоанна Богослова и Петра Митрополита, да поможет Бог одолеть врага.
День склонялся к вечеру. Господь услышал вопль призывающих Его с верой, говорит летописец, и послал свыше помощь слабому и к ратному делу неискусному: Господь охрабрил нижегородца Козьму Минина Сухорука, от него же первого началось и собирание этого ополчения на спасение и очищение государства. При этом летописец как бы с радостью восклицает: «Да не похвалятся сильные своею силою и не говорят, что так это мы совершили. Не в крепкой силе пребывает Господь, но в творящих Его волю».
Минин задумал сам ударить на врагов, пришел к князю
