по ту сторону своей ограды лошадиный топот и басистый мужской голос, который звонко и оживленно распевал самым веселым тоном:
Габби Эллиот, Габби милый мой,
На край света я убегу с тобой!
В ту же минуту большая гончая собака перепрыгнула через стенку. Всем охотникам тамошних диких пустынь давно известно, что общий вид и запах козы до такой степени похож на ту дичь, которую они обыкновенно выслеживают, что даже собаки, наилучшим образом дрессированные, по ошибке часто бросаются на коз. Так и эта гончая мигом напала на одну из коз, принадлежавших отшельнику, и задушила ее; а Габби Эллиот, подъехавший следом, соскочил с лошади и, невзирая на все усилия, не мог освободить невинную тварь от клыков своей собаки. Карлик несколько секунд смотрел на судорожные вздрагивания своей издыхающей любимицы, покуда бедная коза не вытянулась в предсмертной агонии. Тогда на него нашел припадок безумной ярости; он выхватил из-под полы своего кафтана длинный, острый нож или что-то вроде кинжала и хотел швырнуть им в собаку; но Габби, угадав его намерение, бросился вперед и, крепко удержав его за руку, воскликнул:
– Ну, оставь ее, оставь собаку! Нет-нет, хоть и надо ее проучить, а только другим манером!
Бешенство карлика обратилось против молодого фермера: внезапным движением он вырвал у него свою руку с такой силой, которой Габби никак не ожидал от него, и направил кинжал к его груди. Все это совершилось в одно мгновение, и обезумевший карлик имел полную возможность завершить свое мщение, вонзив нож в сердце Эллиота; но вдруг в нем самом произошло нечто такое, что заставило его воздержаться от удара и откинуть кинжал далеко в сторону.
– Нет! – воскликнул он, сам себя лишив таким образом средства к удовлетворению своей ярости. – Это больше не повторится… не повторится!
Габби отступил шага на два, и лицо его выразило удивление и некоторое брезгливое неудовольствие оттого, что он подвергался такой серьезной опасности со стороны существа, с его точки зрения презренного.
– Черт его дери, какой сильный да злющий, – проворчал Габби и вслед за тем стал извиняться в том происшествии, которое породило их ссору. – Я ведь не говорю, что моя собака совсем не виновата, и, право же, не меньше вашего сожалею, что вышел такой случай; и вот что, Элши, мы поправим это дело тем, что я вам пришлю еще пару коз да двух ярочек в придачу. Вы человек разумный и потому, верно, не станете сердиться на бессловесную тварь; ведь коза-то приходится сродни оленю, стало быть, моя собака поступила согласно своей природе. Будь тут вместо козы любимая овечка, тогда другое дело, я бы и говорить не стал. А вы напрасно не держите овец, Элши, как же можно уберечь коз в таком месте, где то и дело пробегают охотничьи борзые и гончие… Ну, да я вам пришлю и коз и овец!
– Негодяй, – сказал отшельник, – твоя жестокая забава причиной, что погибло одно из двух существ, которые одни во всем мире смотрели на меня с любовью!
– Господи, Элши, – сказал
