в ночную рубашку. – Но не пройдет и двух лет, я вернусь с мешком золотых гиней. Попомни мои слова!
– Два года! – жалобно повторила Мария.
Хорнблауэр делано зевнул. Мария клюнула на искусно брошенную наживку – Хорнблауэр наверняка знал, что так оно и будет.
– А говорил, что спать не хочешь! – воскликнула она.
– Что-то меня и впрямь сморило, – сказал Хорнблауэр. – Может, подействовал адмиральский портвейн? Глаза слипаются. Спокойной ночи, любовь моя.
Он поцеловал ее, еще сидящую за туалетным столиком, и быстро забрался в постель. Здесь, лежа на самом краю, он стойко не шевелился, пока Мария задувала свечу, устраивалась рядом с ним, пока ее дыхание не сделалось тихим и размеренным. Только тогда он расслабился, перелег по-другому и дал волю проносящимся в голове мыслям.
Сегодня вечером они с Болтоном ненадолго оказались рядом, остальные были далеко и слышать их не могли. Болтон подмигнул и, кивнув в сторону адмирала, заметил:
– За ним шесть голосов в правительстве.
Болтон туп, как и пристало хорошему моряку, но он недавно из Лондона, там поприсутствовал на утренних королевских приемах и поднабрался слухов. Бедный король снова помешался, надвигается регентство, значит, власть может от вигов перейти к тори. Шесть принадлежащих Лейтону голосов – вещь немаловажная. Маркиз Уэлсли – министр иностранных дел, Генри Уэлсли – посол в Испании, сэр Артур Уэлсли – как его новый титул? Ах да, конечно, герцог Веллингтон, – командует британскими силами на Пиренейском полуострове. Нечего удивляться, что леди Барбара Уэлсли выходит за сэра Перси Лейтона, а сэру Перси немедленно дают эскадру в Средиземном море. Влияние оппозиции день ото дня растет, и судьба мира висит на волоске.
Хорнблауэр беспокойно заворочался в постели и тут же замер – это пошевелилась Мария. Лишь немногие – и в первую очередь Уэлсли – готовы и дальше противостоять всевластному корсиканцу. Малейший просчет – на суше, на море или в парламенте – и они полетят с высоких постов, рискуя лишиться головы, а Европа падет.
В конце вечера леди Барбара разливала чай, Хорнблауэр ждал с чашкой в руке, рядом никого не было.
– Мне было приятно услышать от мужа, – сказала она тихо, – что вас назначили на «Сатерленд». Сегодня, как никогда, Англия нуждается в своих лучших капитанах.
Возможно, она подразумевала больше, чем произнесла вслух. Возможно, она намекала, что Лейтона надо поддержать. Из этого, впрочем, никак не следовало, что она способствовала его назначению на «Сатерленд». Но приятно думать, что она вышла за Лейтона не по любви. Она не должна никого любить! Хорнблауэр припоминал каждое ее слово, каждый обращенный на мужа взгляд. Да, она не походила на счастливую новобрачную. И все же – все же она жена Лейтона, в эту самую минуту она с ним в постели. От этой мысли у Хорнблауэра передернуло.
Так не пойдет. Он рассудочно убеждал себя, что на этом пути его ждут лишь муки и безумие, и, ухватившись за первую пришедшую в
