нам голых не привозят.
Я объяснил майору, что со мной приключилось и почему я разгуливал голым по улице. Он сказал, что сочувствует мне, однако помочь ничем не может, ибо у него нет ничего, во что меня одеть. Кроме того, я нарушил общественный порядок и надо составить протокол. А для того, чтобы составить протокол, нужно опросить работников бани.
– Но его надо одеть, – настаивала лейтенант.
– Надо, – согласился майор.
Меня отправили в обезьянник, а сами начали куда-то звонить. Потом появилась лейтенант и весело заявила:
– Сейчас тебя отвезут в тюрьму.
– За что? – начал я было протестовать.
– Там тебя оденут, а за что – потом придумают.
Я пытался возмущаться, но майор меня успокоил:
– Лучше в тюрьму, чем в психушку. Из тюрьмы ты хоть когда-нибудь да выйдешь.
Потом два милиционера вывели меня на улицу, усадили в раковую шейку и повезли в тюрьму.
Там меня долго водили по коридорам, пока не засунули в комнату без окон. Конвоировавший меня сержант сказал, чтобы я ждал. Через полчаса сержант вернулся и вручил мне трусы, майку, штаны и рубашку, последние когда-то, вероятно, составляли спортивный костюм.
– А подойдет? – нагло спросил я.
– Тебе теперь все подойдет, – и протянул пару сильно поношенных кедов.
– А носки? – спросил я.
– Обойдешься без носков.
Кеды оказались в самый раз.
– А теперь в камеру.
Камерой оказалась комната метров на десять, по стенам три двухъярусных кровати, в центре стол, на окошке решетка. Сидевший за столом интеллигентного вида субъект вопросительно посмотрел на меня. Я поздоровался.
– По какой статье? – спросил он.
– Пока не знаю, – ответил я и рассказал свою историю.
– Откуда одежонка?
– Думаю, сняли с покойника.
– Точно. Тут у нас недавно один помер. Болел, говорят. Глядишь, болезнь и не заразная.
– А ты по какой статье? – поинтересовался я.
– Мне инкриминируют похищение большой суммы. Я бухгалтер. Если бы я знал, за какую сумму меня посадят, я бы заблаговременно украл эту сумму и перед тюрьмой пожил бы в свое удовольствие. Как говорится, а вы, друзья, как ни садитесь, все в музыканты не годитесь.
Я не понял, к чему он привел пословицу, но сочувствие выразил.
– Тебе следователя назначили? – спросил он.
– Пока нет.
– Главное, чтобы не Кубик.
– Это что такое? – поинтересовался я.
– Ты правильно спросил: «что такое». Ты понимаешь, он – кубик: снизу у него много, а сверху, где у нормальных людей голова, у него заострение. Так что не кубик, а пирамида. Мне, по правде говоря, не стоит по поводу его фамилии злословить, так как я сам Треугольников, но, как говорится, береженого бог бережет, а не береженого конвой стережет.
На
