style="font-size:15px;"> Староста сначала смутился, но потом тоже протянул к домовому мизинец. Тот пожал его со словами:
– Я, конечно, с полями не мастак, сперва надобно будет мне подсказывать, но коли сработаемся, то всю округу хлебом завалим! – прямо выкладывает Лукаша, не отрывая взгляда от старосты.
– Вперед дело, а за ним слово, – отвечает староста, хмурясь.
– И то верно! Когда смотреть поле пойдем?
– Завтра с зорькой. Ночь на дворе…
– Ты когда в поле пойдешь – в дом постучи. Я с вами двину, – Лукаша накидывает шляпу на голову и бодрым голосом добавляет: – Поглядим, может, сразу чего и подправим. Стучи, ежели чего, старшой. Бывайте, мужики…
С этими словами Лукаша махает рукой мужикам и, развернувшись, снова уходит в дом, закрывая за собой дверь.
– Вот те раз… – слышится из толпы мужиков, которые обступили стол и все вместе разглядывали Лукашу. Когда тот затворил дверь, все взгляды перенеслись на Песта.
– Сам придумал и сделал? – спрашивает староста Песта, не обращая внимания на мужиков, которые обступили его плотной толпой.
– Сам.
– А может, и не вертаться тебе, Пестушка, в Академию мажескую? – задумчиво спрашивает он Песта. – Ежели воевать ворожбой умен, мажьим чудесам обучен… Может, и не треба более?
– Нет, старшой. Я хоть и себя не жалел, но больно много еще мне выучить надобно. Много знаний постигнуть следует, чтобы магом хотя бы средней руки зваться, – Пест кивает на домик Лукаши, пускаясь в объяснения: – То, что вы за чудо держите, сотворил я ведовским словом и делом. Самой мажьей науки там не много. Кабы не ведовство и слово Аккилуры – и того не сделал бы…
Мужики начинают гомонить, а староста вздыхает, потирая лицо ладонями.
– Ежели так, то быть по-твоему, – староста умолк на несколько секунд, а потом хлопает по столу ладонью, прерывая гомон мужиков, что-то продолжавших обсуждать. – Тут к нам вестовые приходили… Много люда к нам шло. Кто с просьбой, кто с поклоном, а кто и дань удумал нам платить…
Староста говорит медленно, подбирая слова. Пест же, услышав слово дань, начинает хмуриться.
– Слух за тебя, Пест, пошел, да так, что тебе челом бить приходили с дальнего юга. Мужики смуглые, с волосами зело черными. Мы таких и не видали, и за села их не слыхивали. Тебе поклон несли, да за дело спрашивали, – староста чешет лысеющую голову и, оглядываясь на мужиков, словно ища поддержки, продолжает: – А ты-то в городище. Мы им и так толкуем, и сяк, а уйдет один южанин, так на следующую седмицу северяне в шкурах придут. Да с такого северу, что и диву даешься. Росту маленького, с глазами узкими, как у люда с востоку дальнего. За села их и не слыхивали. А они все как один – вынь да положь мага-ведуна, что из села взрос. И деньгу несли, и камни разноцветные, и побрякушки золотые… Но ты не подумай! Мы себе ничего не взяли. Объяснили, что ты только через пять зим воротишься. Мол, в Академии мажеской
