он первосвященнику.
Несколько чаш вина плюс время на то, чтобы забыть о детях, лишившихся доха, и он стал прежним.
– Вы рады, что обрели королеву? – спросил Лларимар.
– Я рад, что благодаря ей избежал прошений. Что нам о ней известно?
– Не много, ваша милость, – ответил Лларимар, становясь подле Жаворонка и глядя на дворец Бога-короля. – Идрийцы удивили нас, прислав не старшую дочь, как планировалось. Взамен они отправили младшую.
– Интересно, – сказал Жаворонок, принимая от слуги новую чашу вина.
– Ей всего семнадцать, – сообщил Лларимар. – Не представляю замужества за Богом-королем в таком возрасте.
– Тебя, Шныра, я в любом возрасте не представляю за ним замужем, – заявил Жаворонок и подчеркнуто скривился. – А впрочем, вообразить можно, и платье смотрится на тебе ужасно. Отметь нахальство этого видения, поставь себе галочку.
– Я напишу о нем через запятую, после заметок о вашей благопристойности, ваша милость, – сухо ответил Лларимар.
– Не дури, – отмахнулся Жаворонок. – Вот уже годы понятия не имею, что это такое.
Он откинулся на спинку, пытаясь сообразить, на что намекали идрийцы, прислав не ту девушку. Две пальмы в кадках качались на ветру, и Жаворонка отвлек аромат морского бриза. «Интересно, плавал ли я хоть раз по тому морю, – подумал он. – Человек из океана? Этой ли смертью я умер? И мне поэтому приснился корабль?»
Теперь сновидение помнилось крайне расплывчато. Красное море…
Огонь. Смерть, убийства и бой. Его потрясло, как внезапно он вспомнил сон в острейших, живейших подробностях. Море было красно, поскольку отражало великолепный город Т’Телир, охваченный пламенем. Он почти слышал, как люди кричат от боли; он мог находиться рядом… что это? Солдаты маршируют по улицам и сражаются?
Жаворонок встряхнул головой, пытаясь развеять фантомные воспоминания. Насколько он помнил, пригрезившийся корабль тоже пылал. Это не обязательно что-то значило: кошмары бывают у всех. Но ему стало не по себе – ведь его кошмары считались пророческими знамениями.
Лларимар все стоял у кресла Жаворонка, следя за дворцом Бога-короля.
– Ох, да сядь же и перестань надо мной нависать, – потребовал Жаворонок. – Невежды завидуют.
– И что же это за невежды, ваша милость? – вскинул бровь жрец.
– Те, что продолжают подталкивать нас к войне, – отмахнулся Жаворонок.
Жрец сел в раскладное деревянное кресло, расслабился и снял высокую митру. Под нею черные волосы Лларимара слиплись от пота. Он их пригладил. В первые годы Лларимар неизменно держался чопорно и официально. Но Жаворонок в итоге его доконал. В конце концов, Жаворонок был богом. Если он полагал, что вправе бездельничать на службе, то и жрецы могли предаваться тому же.
– Я понимаю, ваша милость, – медленно произнес Лларимар, потирая подбородок. – Мне это не нравится.
– Приезд королевы? – уточнил Жаворонок.
Лларимар кивнул:
– При дворе уже лет
