Mettez le brancard la doucement![3]
Браун склонился над носилками.
– Как называется это место? – спросил Хорнблауэр у хозяина.
– Сербер, трактир «Йена», мсье, – отвечал хозяин, теребя кожаный фартук.
– Этому господину запрещено вступать в разговоры, – вмешался сержант. – Будете его обслуживать, но молча. Свои пожелания он может высказать часовому у двери. Другой часовой будет стоять за окном. – Жандарм указал на треуголку и ружейное дуло, едва различимые за темным окном.
– Вы чересчур любезны, мсье, – сказал Хорнблауэр.
– Я подчиняюсь приказам. Ужин будет через полчаса.
– Полковник Кайяр чрезвычайно меня обяжет, если немедленно пошлет за врачом для лейтенанта Буша.
– Я скажу ему, сударь, – пообещал сержант, выпроваживая хозяина из комнаты.
Хорнблауэр склонился над Бушем. Тот даже посвежел с утра. На щеках проступил слабый румянец, движения немного окрепли.
– Могу ли я быть чем-нибудь полезен? – спросил Хорнблауэр.
– Да…
Буш объяснил, в чем состоят потребности больного. Хорнблауэр взглянул на Брауна несколько беспомощно.
– Боюсь, тут одному не справиться, сэр, я довольно тяжелый, – сказал Буш виновато.
Этот виноватый тон и подстегнул Хорнблауэра.
– Конечно, – объявил он с напускной бодростью. – Давай, Браун. Берись с другой стороны.
Когда с этим было покончено – Буш лишь раз чуть слышно простонал сквозь зубы, – Браун очередной раз продемонстрировал изумительную гибкость британского моряка.
– Что если я вымою вас, сэр? И вы ведь не брились сегодня, сэр?
Хорнблауэр сидел и с беспомощным восхищением наблюдал, как плечистый старшина ловко моет и бреет первого лейтенанта. Он так расстелил полотенца, что на одеяло не попало ни капли воды.
– Большое спасибо, Браун, – сказал Буш, откидываясь на подушку.
Дверь открылась, и вошел маленький бородатый человечек в полувоенном платье и с чемоданчиком.
– Добрый вечер, господа, – произнес он с несколько необычным выговором – позже Хорнблауэр узнал, что так говорят в Южной Франции. – Я, с вашего позволения, врач. Это раненый офицер? А это записки моего коллеги из Росаса? Да, именно. Как самочувствие, сударь?
Хорнблауэр сбивчиво переводил вопросы лекаря и ответы Буша. Врач попросил показать язык, пощупал пульс и, сунув руку под рубашку, определил температуру.
– Так, – сказал он, – теперь осмотрим конечность. Вы не подержите свечу, сударь?
Отвернув одеяло, лекарь обнажил корзинку, защищавшую обрубок, снял ее и начал разматывать бинты.
– Скажите ему, сэр, – попросил Буш, – что нога, которой нет, ужасно затекает, а я не знаю, как ее потереть.
Перевод потребовал
Осторожно! Ставьте носилки сюда аккуратно! (
