к люку и выстрелил из пистолета в плотное скопление тел. Вероятно, он не мог бы удачнее распорядиться своим единственным зарядом: выстрел остановил других французов, которые в это самое время пытались взбежать по трапу.
– Запереть люк! – крикнул Хорнблауэр. – Уайз, задрайте его! Подштурманы, оставайтесь с Уайзом! Остальные, за мной!
Сжимая в руке бронзовую рукоять шпаги, он побежал в сторону кормы. Из темноты возникли двое или трое с белыми лицами – их уложили на месте. Хорнблауэр внезапно вспомнил, что надо заорать: если на корме еще идет схватка, французы наверняка побегут, услышав боевой клич у себя в тылу. Внезапно перед ним возник прямоугольник света и в нем белая фигура: белая рубаха, белые штаны, белое лицо – видимо, это выбежал из своей каюты французский капитан. Навстречу ему метнулась огромная фигура с занесенной абордажной саблей. Капитан выставил колено и выбросил руку в классическом выпаде, абордажная сабля рассекла воздух, и обе фигуры рухнули в темноту.
Бой, если это можно так назвать, уже почти закончился. Французы, безоружные, застигнутые врасплох, пытались укрыться, но всякого, у кого лицо не было зачернено, безжалостно настигали и убивали. Несколько человек, упав на колени, взмолились о пощаде; одного или двух зарубили, однако на этом жажда крови насытилась и остальных согнали в кучу у гакаборта. Хорнблауэр вроде бы видел, что кто-то из французов взбежал по вантам и затаился наверху, но с ними можно было разобраться позже.
Он огляделся. К призрачному свету качающихся фонарей через равные промежутки времени добавлялся свет из каюты: дверь открывалась и закрывалась от качки. Палуба, усеянная трупами, являла собой зрелище жуткое и в то же время гротескное. Что это – мертвец оживает? Кто-то был оглушен и теперь приходит в сознание? Тело явно поднималось, но не как встающий на ноги живой человек. В этой чудовищной обстановке могло произойти что угодно. Нет! Человек был мертв, и его толкали снизу. Видимо, он упал поперек люка, и люди под палубой пытались убрать его с дороги. На глазах у Хорнблауэра мертвец перекатился и шлепнулся на палубу; за ним и впрямь был люк, из которого торчали две поднятые руки. Хорнблауэр прыгнул вперед, рубанул по ним, и руки исчезли, а снизу раздался крик. Хорнблауэр задвинул крышку и запер ее на засов. Какое-то время она продержится.
Он выпрямился и увидел прямо перед собой другого человека, который подбежал к люку с той же целью. Пальцы невольно стиснули рукоять шпаги – идиотизм, но Хорнблауэр просто не ожидал увидеть черное лицо так близко от себя.
– Мы с ними справились, – раздался в темноте голос Бэдлстоуна, и Хорнблауэр сразу узнал его силуэт.
– Где Мидоус? – проговорил он сипло – горло пересохло от волнения.
– Покойник, – ответил Бэдлстоун, указывая рукой.
Дверь, словно в ответ на вопрос, опять приоткрылась. На палубу хлынул свет, и Хорнблауэр вспомнил. По дальнюю сторону люка валялись два мертвеца. Один – по всей видимости,
