которой была раньше, причем во множестве аспектов. Возможно, именно это и нужно, чтобы жить дальше, разбираясь с кучей неприятностей. Стать наркоманкой. Я никогда не занималась любовью с Бэрронсом, будучи под кайфом от плоти Невидимых, но жутко хотелось. Тот привкус секса, который я получила в гроте Мэллиса, преследовал меня во сне, мучил, подстрекал попробовать снова. При-йа была кошмаром. Это состояние сделало меня бездумной и ненасытной, практически марионеткой.
Но кайф от плоти Невидимых оказался полным осознанием ненасытной похоти – и сочетался с несокрушимым телом. Пусть все будет слишком жестко, ну и что? Моя кожа исцелится в процессе, что позволит продолжать еще и еще. Мы можем сделать то, что я так любила и что напрочь сносило Бэрронсу крышу, и у нас не будет никаких ограничений.
Я задрожала от желания, внезапно слишком хорошо поняв, что творилось в голове у девчонок «увидимся-в-Фейри»[14].
Наши взгляды встретились, и я вздрогнула.
В моем Доме гребаная река крови.
Я буквально видела заглавную «Д» в его глазах и знала, что Дом Бэрронса находится там, где он решил обосноваться, и никому, вообще никому, не позволено там гадить. Месть будет жестокой, и я вовсе не уверена, что не укажу ему на Броди еще до рассвета. За время, проведенное в Дублине, я кое-чему научилась: если позволяешь засранцу уйти, он, как правило, возвращается. До тех пор, пока не лишишь его возможности ходить.
«Краски», – поправила я. Но его первобытные органы чувств наверняка сообщили ему об этом раньше, чем он вошел. Потому что он мог учуять, когда у меня месячные. И даже когда они только должны начаться.
Бэрронс зарычал, сверкнув черными клыками, и я поняла, что, пока он шел по магазину в своем нынешнем состоянии, в нем наверняка пробудились воспоминания о других временах, когда он шагал по залитым кровью полям боя, не зная, что обнаружит. Скорее всего, в прошлом он находил всех, кого знал, за исключением бессмертных компаньонов, мертвыми. Интересно, сколько же он прожил, прежде чем запретил себе проявлять хоть каплю заинтересованности в людях. И каково это – терять всех вокруг, как я потеряла Алину? О да, проще ни с кем не сближаться. Обречь себя на проклятое одиночество.
Зверь Бэрронса всегда на поверхности. Иногда мне кажется, что однажды он не просто превратится, а убежит и никогда больше не станет человеком. Отправится жить в чистой форме, которая ему ближе, или в какой-то другой мир, в шкуре, которую намного труднее убить и в которой ему самому легче жить.
Его темные глаза сверкнули. Черт. Я не знал, что найду. В мире еще осталось кое-что из того, что может тебя убить. Бесит.
Ага, значит, он учитывал вероятность того, что Дэни придет за мной с моим же собственным копьем. Черт. Не знала, вернешься ли ты. Я всегда быстро огрызалась. Бесит.
Он улыбнулся, но улыбка быстро исчезла. Его губы сжались, рот принял очертания, которые я очень хорошо знала. Он думал о том, что хотел бы сделать со мной этим ртом. И уж точно не говорить. Бэрронс не тратит времени на суету. Кто-то другой
Пароль для девушек, которые готовы продать всех и все ради кайфа от поедания плоти Невидимых. Они верят, что если съедят достаточно, то станут бессмертными. (
