и вспомним. Правда, надо подумать. Валентине привет и скажи, что за мной должок – бутылка шампанского. Карпов ведь тогда проиграл Каспарову… А жаль…
Николай: – Еще как жаль! Каспарову, наверно, ферзём в голову кто-то заехал и он на этом ферзе в политику сполз. Будь здоров!
Двери смыкаются. Трамвай идет дальше.
Разговорчивый подсаживается к Мрачному и продолжает свой рассказ.
Разговорчивый: — Так вот. Из-за неё, этой голой правды, даже автомобиль начинает трястись, или дорога становится горбатой и ребристой.
Привыкли ведь люди ездить на ровных шарикоподшипниках. А тряски и вибрации механизмам и людям противопоказаны.
А тут я усаживаюсь в автомобиль и начинаю работать вибростендом, вызывать непропорциональную душевному спокойствию тряску.
Начну, к примеру, про американцев, так некоторые начинают даже коростой нервной покрываться – так им обидно про американцев такое слышать. Про китайцев заведу – желтизна на лицах возникает аномальная.
Разговорчивый: – (То встаёт, то садится)) Один друг мой, после такой поездки, в баню перестал приглашать. Вернее, перестал обещать пригласить. Пока строил – приглашал. Построил – перестал приглашать.
Вызвал я себя на суд общественности и, как положено было раньше советскому человеку, пропесочил себя по всем статьям давно несуществующей Конституции. Вынес резолюцию о Беловежских во мне соглашениях. Так, мол, и так. Немедленно пересмотреть. Исправить. Войти в границы. Быть достойным.
Так вот. Стал я прислушиваться к происходящим во мне процессам, исходящим из пунктов резолюции.
Патриот во мне стал говорить о том, что документа по Беловежским соглашениям не сохранилось. Говорят, что в библиотеке американского Конгресса, возможно, можно найти, если запросить.
Внутренний либерал стал доказывать необратимость новой моей конституции. Она зависит от возраста, но не зависит от пола, которых теперь обнаружено – представьте! – уже целых пять! А скоро найдётся ещё парочка.
От такого внутреннего раздрая я чуть совсем не опупел и написал письмо батьке Лукашенке.
Кондуктор: — Обводный канал!
Разговорчивый: – Вот, мол, Батька, стоит у меня на даче минский холодильник 1962 года рождения и работает хорошо. Правда, сильно морозит, потому что термопара в нём слиплась со временем, как наши народы слиплись в своём культурном единстве. Поэтому считаю, что наша дружба не помешает мне преодолеть внутренние противоречия и раздвоенность мою. Мол, все мы живём на острове Евразия. Наш общий рынок победит и происки Збигнева Бжезинского (его корни, между прочим, тоже на нашем острове остались) и иных недружественных академиков и сольются в один хороший гимн человеческой цивилизации.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa,
