и в добром здравии), либо беспричинно откажешь в содействии, которое объективно мог бы (должен бы) оказать, Клан Гирудо обрушит на тебя свой страшный гнев.
Огастус, Великий Магистр Клана Гирудо».
Не успел альбинос прочесть обращение, между строк озаглавленное «подателю сего», и сулящее блага, невиданные большинством сверстников («наконец оценили по заслугам!..»), как в дверь постучали. Оный стук был предельно тактичен, словно вопрошая «Господин, вы не заняты?..», наводя на мысль, что стучащий был таким же сухопарым и чопорным, как его манера стучать.
Золоченая ручка двери повернулась. Дверь проигнорировала эти потуги.
Если старый вампир и придал им значение, то не подал виду.
– Думаю, ты понимаешь, – сказал он, – что демонстрировать сей документ всем и каждому было бы верхом неразумности. То, что ты находишься при исполнении, секрет само по себе. Конспирация – наш главный козырь. Используй свои полномочия только тогда, когда не останется иного выхода. Я надеюсь не обнаружить у Цитадели очередь тех, кто угостил тебя пинтой крови, и не замедлил прибыть за обещанным мною вознаграждением.
Лео заторможено кивнул. К этому времени мысли его несколько оплыли. Размышлял он, в частности, о том, что на протяжении всего письма Огастус беспардонно «тыкал», могло статься, совершенно незнакомому существу. И, в сущности, имел на то право, поскольку не было бы преувеличением сказать, что Магистр являлся если не самым старым горожанином, то одним из таковых. А потому годился в прапрапрадеды всем тем читателям, кто еще настолько юн, что придают значения формальностям (не будешь же церемониться с сопляком-прапраправнуком!). А ровесники смотрели на эти вещи проще.
Еще Краулер вообразил очередь просителей, держащих по пинтовой кружке крови, и от этой фантазии в желудке начал интенсивно вырабатываться фермент.
Однако, взгляд Огастуса вынудил альбиноса собрать разбегающиеся, как тараканы, мысли.
Требовалось их чем-то приманить. С другой стороны, Лео больше хотелось затащить эти мысли в какую-нибудь ловушку «Raid», где они бы передохли, а те, что не передохнут, стерилизуются, и разучатся плодить себе подобных.
– Не извольте беспокоиться, господин, – сказал он. – Все будет в лучшем виде.
– Именно это я и рассчитывал услышать. – Старый вампир откинулся на спинку кресла.
Вновь раздался деликатный стук. «Господин, вы еще заняты?.. У меня неотложное дело…». Ручка повернулась, и на сей раз дверь проявила снисхождение.
В проеме возник чей-то высокий силуэт.
Не отвлекаясь на детали, Краулер поспешно спрятал карточку, будто опасался, что посетитель покусится на его полномочия. Только после того, как карточка была укрыта во внутреннем кармане пиджака, альбинос обернулся.
Вошедший и впрямь оказался сухопарым и чопорным, таким же корректным, как его стук. Он поднял руку,
