Привыкла драться в пешем порядке… Он помешал в костре длинной веткой, вылетевший сноп искр освещал его сосредоточенное лицо.
– А стреляешь ты так себе…
– Почему?
– В руку попала.
Так Ренхид ничего и не понял. Может, в его возрасте уже поздно переучиваться? Я не стала ему объяснять, что и целилась тому сопляку в руку. В голову я обычно стреляю во второй раз. Это глупо и ведет к напрасной трате боеприпасов, но так уж я привыкла. Хотя дедушка Скьольд этого бы не одобрил категорически. Впрочем, насколько мне известно, он вообще предпочитал холодное оружие огнестрельному.
Как и я.
Но рассказывать об этом Ренхиду я не хотела. Например, потому, что говорить разбитыми губами было больно. Я перевела взгляд на Тальви. Он чистил шпагу – широкую и тяжелую, наподобие швейцарской или немецкой, но, видимо, изготовленную местным мастером. Такими клинками одинаково удобно рубить и колоть. Гарда у шпаги была из черненой стали, единственное украшение – на дужке отражения, в виде серебряной ветки с листьями, и, полагаю, служила эта ветка не для одной красы и отдыха глаз, ею можно было поймать острие шпаги противника. Вообще же видывала я более роскошное оружие у людей менее богатых и знатных. Но Тальви, похоже, не так просто было найти клинок себе по руке. Ему бы клеймор какой-нибудь скорее подошел, а не шпага. Но двуручные мечи, равно как и всякие иные, в наши дни вывелись из употребления.
Тальви заметил, что я на него смотрю. Отложил шпагу и произнес:
– Не нравится мне это. – Я предположила, что ему, как и мне, не нравится избиение мирных людей, но ошиблась. Он имел в виду совсем другое. – Слишком легко прошло, слишком рано появилась стража. При настоящих мятежах так не бывает. Скорее, это была проба сил, разведка боем… – Он говорил больше для себя, чем для моего сведения. Но я не могла не признать, что он прав. – И этот призыв… что-то раньше мне не приходилось его слышать… – Тут он вспомнил, что я его слушаю. – А ты сегодня пострадала больше всех нас. Потерянная шляпа, да и одежду твою вчера стирали зря. И лицо разбито. Пару дней тебе придется есть с большим трудом.
– Зато кое-кто и вовсе не сможет поднести пищу ко рту. И гораздо дольше, чем пару дней.
– Верно. И мне жаль, что Рик Без Исповеди не видел тебя нынче. Ему бы очень понравилось.
Он снова взялся за шпагу. Я покосилась на его руку и вспомнила, как вчера он вводил меня в гостиную Ларкома. Мой локоть при этом он сжимал точно так же. Я отвернулась и вновь услышала его голос.
– «Эрденон для эрдов! «. Тебе по-прежнему так уж безразличны события, которые грядут в герцогстве?
И я не нашла, что ему ответить.
Мы возвращались в замок Тальви. Весна была в разгаре, в деревнях ставили майские шесты, и молодежь плясала вокруг них. Девушки в венках вертелись возле моих спутников – скорее потому, что так полагалось, чем из подлинного легкомыслия. Малхира скалил зубы, рассылал воздушные поцелуи, а
