style="font-size:15px;"> «Ты знаешь, как ему доказать».
«Юрао, он болен».
«И вчера тоже был. Мужчинам больная голова не мешает. Главное, чтоб другая была здоровая».
Паразит. Жаль не могу ничем стукнуть, зато обещаю мысленно, что обижусь и буду игнорировать. В ответ вижу генерала с усмешкой на тонких губах. Закрываю глаза, прогоняя видение и кладу ладонь в протянутую руку. Подхожу вплотную.
– Только кошмары и всего на одну ночь.
Целую, нежно касаясь губами и жду, когда ответит. Он обнимает, и поцелуй становится глубже, пахнет ягодным морсом и выбивает опору из-под ног. Обвиваю руками шею, стараясь не задеть голову, почти таю от ласки, а Наилий останавливается. Отпускает из объятий и говорит.
– Прости, я был груб и невнимателен вчера. Больше такого не повторится, обещаю.
Груб – это он про нож, а невнимателен про то, что было после? Не ждала извинений, давно простила и теперь не знаю, как реагировать. На моё счастье этого и не требуется. Его Превосходство гладит меня по щеке и ведет за руку по лестнице в спальню. По пути спрашивает, где мой планшет. Забираю девайс из сумки в ванной и захожу в комнату под крышей, с окном от пола до потолка и кроватью под балдахином. Генерал успел вернуть покрывало на место и теперь ложится поверх него, не раздеваясь. Чувствую себя обманутой. Стараюсь не дуть губы и ложусь рядом. Работать, так работать.
За цикл Поэтесса успела написать много стихов. Некоторые в четыре строчки, как предсказание сбитого ракетой катера, а другие длинные и заковыристые. Наилий читает от вчерашнего дня назад, а я от событий прошлого цикла вперед.
Время течет все медленнее и почти останавливается. Я заслушиваюсь музыкой слов, перекатываю на языке мягкое послевкусие и сохраняю отдельно некоторые шедевры.
– Она когда-нибудь издавалась или начала писать уже будучи мудрецом?
Вопрос Наилия застает врасплох. Думаю, считаю, вспоминаю.
– Нет, записи изымают санитары и подшивают к своим отчетам.
– Они секретны, знаю, – вздыхает генерал, – но с того, что уже сбылось и не имеет стратегического значения гриф можно снять. Надо собрать комиссию и дать им задание.
Зарываюсь лицом в его плечо и тихо урчу от удовольствия.
– Спасибо. Поэтесса будет счастлива.
Наилий пожимает плечами, будто он тут не при чем, а я не могу удержаться от вопроса.
– Скажи, где она сейчас?
– У Публия, пироги ему печет, – расцветает улыбкой полководец. – Он меня сегодня спрашивал, нельзя ли брать работу на дом.
– Конспиролог тоже у кого-то дома?
– Нет, он на военной базе, – откровенничает генерал. – Снова в форме и в погонах. Женщин мы не могли так спрятать. Нельзя вам в армию. Но мы с Публием ничего не имеем против.
Если дело дошло до пирогов, то и Поэтесса явно не против. Просматриваю стихи, и вся
