глаза, – продолжала мадам де Праз, – я всегда вижу, таится в глубине их какая-нибудь тайна или нет… Обри, Лионель, надо узнать, действительно ли Жан Морейль проводит свои ночи за работой…
– Это не совсем удобно, графиня.
– Прежде всего узнайте, не проходит ли кто-нибудь по ночам в этот дом и не выходит ли из него перед рассветом.
– Женщина? – насмешливо спросил Лионель.
– Черт его знает! – пожала плечами мадам де Праз.
– Очень возможно, – сказал Обри с самой пошлой улыбкой.
Глава V. «Странность» Жильберты
– Да нет же, дорогая Жильберта, я не нахожу ничего неприличного в том, что Жан Морейль пригласил тебя к себе, – говорила мадам де Праз. – В наше время покажется совершенно естественным то, что тебя просят посетить дом, который, может быть, будет твоим. Но так же естественно и то, что мне нужно пойти вместе с тобой. Надеюсь, это тебе не неприятно?
Жильберта, стараясь подавить свое недовольство, принужденно улыбнулась.
– Конечно, тетя, мне это не неприятно. Но как вы, однако, отстали от века!
И она отвернулась, когда мадам де Праз похлопала ее по щеке с выражением снисходительного негодования.
– Ах, Жильберта, как плохо я тебя воспитала!
В маленькой модной гостиной Жана Морейля был сервирован чай для обеих посетительниц. Жильберта, силясь совладать со своим настроением, проявляла чрезвычайную экспансивность и отчаянно злоупотребляла вульгарными выражениями. Она ходила взад и вперед, покачивая бедрами, и смешно подражала ленивой походке очаровательного уличного мальчишки.
Мадам де Праз сдерживалась, но была, несомненно, скандализована и, лакомясь пирожным, осматривала все кругом будто бы равнодушным взглядом.
– У вас есть папиросы? – спросила Жильберта.
– Пожалуйста, – поспешно ответил Жан Морейль.
Он прошел в смежную курительную комнату, куда за ним последовала Жильберта, послав поднявшейся было тетке самую отчаянную и самую насмешливую гримасу.
– Что с вами? – нежно спросил Жан Морейль.
– Она меня изводит…
– Однако… – сказал он снисходительно.
– Поймите же, что она меня изводит! Изводит потому, что пришла сюда за мной по пятам. Пришла все обнюхать, все разглядеть… Я не могу от нее отвязаться. Меня тошнит от нее.
– Но, Жильберта, ведь она права. Поставьте себя на ее место… Дорогой мой друг, будьте же сами собой. Я вас гораздо больше люблю без этого жаргона!
Она взглянула на него, и ее опечаленные глаза внезапно наполнились слезами. Она схватила его за руки.
– Ах! – прошептала она. – Любите меня, Жан! Если вам это не нравится, я больше не буду. Скажите мне, вы любите меня, да? Никогда не разлюбите? Никогда?
Он посмотрел на нее серьезно и нежно, и она почувствовала, как растворяется ее сердце в волне счастья и радости. Все, что минуту тому назад заставляло ее огрызаться
