раскатами грома, крик: – Отвечай мне, сукин сын!
Мальчик сказал «да», но его собственные уши не слышали этого ответа.
– Ну так вот она, держи.
Тетрадь не дрожала, однако затряслась, когда ее взяла детская рука.
– Читай ее. Читай мою поэму, пацан.
С трепетной осторожностью мальчик открыл первую страницу. Слов там не было, только рисунок, неумело выполненный цветными карандашами, – желтый цветок. На второй странице – синяя птица. На третьей – женщина, привязанная к спинке кровати, ноги широко раздвинуты, а
дамы
на следующих – человечьи головы с красными петушиными гребешками, растущими из черепа; лицо с белыми глазами; рыжая девочка с отрезанными кистями рук засовывает одну из культей себе в
дамы числом тринадцать
девушка с острыми зубами; черенок метлы до самых веток засунут в чьи-то гениталии
дамы числом тринадцать:
номер один Приглашает
зачеркивания, пятна, открытые рты; покрытое червями лицо; повешенный человек; женщина со вспоротым животом; гадюка, проползающая по глазу младенца
дамы числом тринадцать:
номер один – Приглашает,
номер два – Наблюдает,
– Тебе нравится моя поэма, парень?
Ребенок не отвечает ни слова.
– Нравится тебе моя поэма? – настаивает старик.
– Да.
– Читай дальше. Конец мне особенно удался.
Он пролистывал страницы быстро, в такт ударам собственного сердца. Целый мир безумных цветных картинок бросился ему в лицо. Последняя страница была не тетрадной, вложена отдельно. Она была единственной, на которой было что-то написано. Он узнал почерк деда. Если это и была поэма, то очень странная. Больше всего она походила на список имен.
Дамы числом тринадцать:
Номер один – Приглашает,
Номер два – Наблюдает,
Номер три – Карает,
Номер четыре – Разум отбирает,
Номер пять – Страсть внушает,
Номер шесть – Проклинает…
– Номер семь – Отравляет, – декламировал дед одновременно с читающим ребенком, без запинки, без единой ошибки. – Номер восемь – Заговаривает… Номер девять – Взывает… Номер десять – Приговор исполняет… Номер одиннадцать – Прорицает… Номер двенадцать – Знает. – Он остановился и улыбнулся. – Вот они, дамы. Их тринадцать, их всегда тринадцать, но здесь названы только двенадцать, заметил? Ты можешь упоминать только двенадцать… И никогда, даже во сне, не смей говорить о последней… Худо тебе придется, если сорвется с твоего языка номер тринадцать!.. Ты что, думаешь, я вру?
«Старый козел. Твой дед – старый козел». Он собирался с силами, чтобы
