палладин.
Саша закурил, наблюдая за чудовищным действом. Здесь, вдали от центральных аллей, вряд ли кто-то их увидит. А если даже и увидит, шарахнется прочь в ужасе, и прикажет себе навсегда забыть о том, что неосторожный взгляд выхватил из глубины темной чащи.
– Пожа… пожалуйста, – привязанный к гладко оструганному столбу, молодой человек уже не кричал, а всхлипывал жалко и безнадежно. – Я… я… ни в чем не… не… виноват…
Сколько раз Саша слышал эти лживые слова. Но Паллада никогда не приговаривает невиновных: сотни повторных экспертиз, десятки дополнительных очных ставок, тщательные опросы свидетелей – все это гарантировало справедливость наказания. Нет более въедливых следователей, чем дознаватели Ордена. И вот – двадцатилетнего лихача, виновного в гибели семьи, заживо сгоревшей в автомобиле в результате жуткой аварии, сейчас постигнет та же участь.
– У вас есть последняя возможность покаяться перед смертью, – молвил Саша, стоя перед ним. В его руке полыхал смоляной факел.
– Пощадите, – прохрипел молодой человек. – Я ни в чем не виноват. Я не был за рулем.
– Ваша вина доказана неопровержимо. Покайтесь!
– Мне не в чем каяться. Пусть ваша смерть будет такой же страшной… Будьте вы прокляты…
Мокрые ветки у подножия столба пришлось облить бензином, чтобы они занялись. Потрескивая, огонь поднимался все выше и выше, подбираясь к ступням приговоренного, жадно облизывая его щиколотки. Парень вскрикнул раз, другой, потом от нестерпимой боли его крик перешел в утробный вой, сливаясь с треском и гудением дымного пламени. Запахло горелым мясом, и Саша почувствовал тошноту, подступившую к горлу, вот-вот его вывернет… Парень дико кричал – у него лопалась кожа, и в шуме полыхающего костра слышалось: – Нет, не надо-о! Я не винова-а-ат!!.
– Фиксируйте смерть, – приказал Саша, когда вопли стихли. Костер понемногу затухал под дождем, являя почерневшие останки того, кто еще четверть часа назад был молодым, полным сил мужчиной. – Сворачивайтесь, пока никого нелегкая не принесла.
– Да, рыцарь, – поклонился ему один из палачей. Необходимо было убрать тело, ликвидировать следы от костра, зачистить мокрую землю, чтобы даже запах не напоминал о недавнем кошмаре. Казненного, разумеется, похоронят, но это уже не Сашина ответственность… Когда-нибудь он будет вспоминать сегодняшнюю акцию как всего лишь очередной эпизод успешной карьеры в Ордене: смертные приговоры не поручались к исполнению абы кому – лишь верным, испытанным, закаленным ненавистью и презрением…
Только как-то все более неуютно ему становится от акции к акции – пост вице-командора, вероятно, не за горами, но от этого Саша не испытывает торжества, а лишь тоску и страх.
– Поторопитесь, – стоя на мраморной плите, невесть откуда здесь взявшейся, возможно, от давно разбитой статуи, Саша, мрачно вглядываясь в темноту, следил за суетой палладинов. Те споро ликвидировали последствия акции: снимали со столба обгоревшее до неузнаваемости тело, выкапывали обуглившийся
