прямая правительственная связь. Это был верный шаг, хотя очень рискованный. В конце концов выборы «делегатов» состоялись и мы ушли. Толпа немного притихла в ожидании результатов наших телефонных переговоров…
Дозвониться до Горбачева Азарову не удалось. Помощник Генсека любезно сообщил, что Михаил Сергеевич в эту минуту открывает в Кремле международное совещание рабочих партий и, естественно, к телефону подойти не может. Добавил также, что в президиуме совещания все члены политбюро, а в зале многие министры.
– Представляете ситуацию, – даже через время возбуждается Азаров. – Спутницы мой разговор слышат и начинают понимать, что сделать я ничего не могу. Вот сейчас они выйдут на улицу, объявят об этом, и толпа заревет пуще прежнего. А там все может пойти по лекалам шестьдесят первого года. Вы-то не хуже меня помните, как это начиналось и чем закончилось…
Мы оба, действительно, неплохо помнили, как здание крайкома партии бесчинствующая толпа громила суток трое. Ситуация тогда была откровенно спровоцированная, но разрешили ее более-менее спокойно, поскольку руководство края, несмотря на искушение, не допустило силового воздействия на бунтовщиков. Более того, правоохранительным органам категорически было запрещено появляться на площади в форме, тем более с оружием.
Как-то вместе с легендарным кубанским «ментом» (да простит он меня за такой термин) Ричардом Генриховичем Балясинским мы принимали участие в телепрограмме НТВ, воскресившей то далекое событие. В ту пору он был старшим лейтенантом, оперативником УГРО, а я просто беззаботным зевакой, что есть духу прибежавшим на «пожар», но оба вспоминали по НТВ на всю страну, как громили и грабили крайкомовское здание, били стекла, тащили, что плохо лежало, от графинов до ковровых дорожек, и этому никто не препятствовал.
– Нас тогда на площадь прибыло немало, – рассказывал Балясинский, – но приказ никто не нарушил, хотя руки чесались. Уж больно разнуздано все выглядело. Но сдерживались… Это было правильно, поскольку в разъяренной толпе находилось много таких, кто поддался общему психозу, тем более подстрекатели сновали, как корабельные крысы. Большая часть потом поняла, что творила что-то не то. Через короткое время понесли обратно ковры, пишущие машинки, графины, плакали и извинялись.
А зачинщиков, когда все утихло, мы, конечно, выловили и наказали по всей строгости Закона. Их, кстати, было не так много, что-то человек восемь, – вспоминает полковник в отставке Ричард Балясинский, по-прежнему обращающий на себя внимание неувядаемой гвардейской статью. К тому же один из немногих правоохранителей края, отмеченный высшим региональным званием – «Герой труда Кубани»…
– Вспомнив ту давнюю историю и поняв безвыходность своего положения, – продолжал Азаров, – я попросил «делегатов» одну минуточку подождать. Бегом поднялся в кабинет и позвонил генералу Разину, начальнику УВД, коротко проинформировал его о ситуации (хотя он уже кое-что знал), попросив ни
