невеста. Милая девушка из заводских кварталов, хорошая и внешне и внутренне, покладистая, не истеричная и преданная. Странно, но она почти не осталась в воспоминаниях. Павел не раз пытался припомнить ее имя, но оно терялось и путалось. Он временами был совершенно уверен, что звали его невесту Елена. Но иногда ему казалось, что Елена это другая девушка, которую он встретил до… невесты. Потерялось только имя, лицо он ее помнил прекрасно. А вот имя не хотело цепляться, выкарабкиваться из закоулков памяти. И что интересно, в этом случае, с невестой, память вела себя совершенно противоестественно. Чем дольше и чаще возвращался к ней в своих мыслях Павел, тем образ ее становился все более размытым, а имя сомнительным. Каждый раз, думая о ней, Павел понимал, что от нее уже почти ничего не осталось.
Павел призвался в армию в тысяча девятьсот семьдесят девятом году. Ушел, можно сказать прямо из ПТУ, где учился на машиниста. И дальше начинался хоровод рваных, зачастую мало чем связанных и ненужных воспоминаний. Иные из них были ярки, будто происходило это только вчера, другие померкли, затерлись. Это не были провалы в памяти в полном понимании. Свою жизнь Павел мог рассказать подробно. Память начинала подводить, когда хотелось вспомнить подробно, точно воссоздать картину минувшего.
Он помнил коридоры. Помнил окна. Учебку и офицеров. Помнил комнаты и плакаты с наглядными пособиями. Одного сержанта помнил очень хорошо. Его торчащие уши, злые, маленькие глазки. Помнил запахи. Некоторые застряли в голове сильно. Стоило встретить в жизни подобный запах и возникало воспоминание.
Суета. Подъем. Сонные, напряженные лица. Ночная тревога и выдача боевого оружия. Самым сильным переживанием того времени было ощущение важности происходящего. Ты держишь автомат не потому, что тебе это разрешили, выдали для выполнения учебного задания, а когда это твой инструмент, твое оружие для достижения высшей цели. Когда он естественная часть тебя, потому что ты умеешь с ним обращаться. Потому что ты военный.
В ту далекую ночь все стали равны. В эту ночь, в эти переполненные эйфорией часы со старослужащим можно было говорить, как с равным. Все делали одно, общее дело.
К неуставным отношениям в армии у Павла было спокойное отношение. Он знал что они есть везде и всегда. Он был к ним готов. Есть устав, и есть люди. Так же как и закон на гражданке. Есть закон, а есть пляж и драка, где парни решают свои вопросы по своему, так как их положено решать.
Со временем дедовщина стала раздражать, но не сама дедовщина, а некоторые представители в нее вплетенные. Конечно, молодых надо учить. Конечно, за глупость надо наказывать. Конечно, и детей хлещут ремнем за провинности их отцы. И никогда не бывает наоборот. Вот только одно дело наказать за проступок или глупость, совсем другое забить до смерти. Или инвалидности. В целом, мнение по поводу подобных инцидентов у Павла совпадало с мнением офицеров. Причины были разные, но вот отношение схожее. Офицерам вызванные чьей-то смертью или инвалидностью ЧП были без надобности.
