ошарашенное лицо Сашка, когда в него летели кулаки, и спокойное лицо физрука. Помнил даже еще пару дней, которые органично срослись с самой дракой. Очень ясно запомнился гипс на руке, которую, как позже оказалось, Павел сломал. Сломал мизинец. Боли не было. Рука просто гудела и немела. Только дома, когда сел за стол, вдруг понял, что не может держать ложку. Ложка, как-то странно выпрыгивала из руки и летела на пол. После второго раза, отстучав по углу стола, мать всплеснула руками. Отец разозлился. Разорванная рубашка уже была приобщена к делу, требующему высшей меры наказания – ремня, ложка же усугубляла вину настолько, что казнь обещала стать неотвратимой. Пашка втянул голову в плечи, взял ложку, и та тут же выпрыгнула из пальцев, сделала изящный пируэт над столом и, нервно дернувшись, вновь замерла на полу. Мать опешила. Отец свел брови, взял Пашку за руку, внимательно осмотрел опухлость у ребра ладони. Спросил:
– Болит?
– Нет, – тоскливо ответил Пашка.
Отец отвел Пашку в травмпункт, где опытный хирург, лишь кинув короткий взгляд на руку, стал накладывать гипс. Пашка спросил, что с рукой, а тот коротко ответил, что сломал.
Хорошо запали в память лица одноклассников, которые подходили посмотреть на загипсованную руку, что-то шутили, это уже помнилось не так хорошо, кривили рты, вытягивая губы в гримасы уважения и преклонения. Они шутили, но жизнь тогда у Павла поменялась. И кто знает. Может именно эта первая серьезная стычка, до боли, до травмы, до крови, именно она первый раз открыла глаза на что-то важное, что-то значительное в людях, и в себе.
Павел прошел долгий путь. Событий на его век досталось много. Так много, что он с радостью отдал бы кому-нибудь половину. Но, те, кто смог бы унести эту половину, уже тащили свои скрипучие, неподъемные, кресты воспоминаний. И в дополнительных нагрузках не нуждались.
После школы была армия. К тому моменту, Пашка уже превратился в Паху «Ракиту». Однажды поспорил с кем-то о вариантах названия ветвистого кустарника, у самой реки. Отстаивал свою точку зрения сильнее, чем это требовалось, и, как результат, сам стал «Ракитой».
Так и не попав в компанию «Болотинских», хотя после драки с Сашком, ему давали понять, что ему там рады, Пашка остался верен своим собственным интересам и друзьям. Он поболтался с Болотинскими, походил даже в секцию дзюдо, задружившись вдруг с Газаряном, который так же видел его драку, Пашка не заинтересовался ни танцами со старшеками, ни борьбой. Он около года гулял с Катькой, но и это увлечение само собой растаяло. Как именно он даже и не помнил.
Однажды в классе появилась новенькая. Наташа. Смуглая, немного крупная, но с удивительно подвижным и самое главное, практически никогда не закрывающимся ртом. Благодаря ей, Пашка вдруг понял, как могут действовать женщины на мужчин. Это было подобно вспышке, горению и одновременно затмевающему все мысли холоду. Он цепенел, когда ее видел. Не мог произнести ни слова. Впрочем, при ней это и не представлялось возможным.
