погаснет. Тогда поем сардин и допью остатки шнапса из фляги. И буду медленно умирать… с мыслью о тебе. Прощай, Марта! Я люблю тебя. Твой несчастный пекарь Ганс».
– Такое вот… письмо, – закончил перевод Андрей, вытирая пот со лба. – Можно сказать… из ада.
Оператор в изнеможении опустил камеру.
– Это будет бомба, Андрюха! Поздравляю!
Спецкор посмотрел на него пустыми глазами и перевёл взгляд на покойника.
– Надо в магазин заехать! Где тут у вас магазин? – вопросил он.
У оператора полезли на лоб глаза:
– Что ты у немца спрашиваешь! – поперхнулся он. – Спятил? Зачем тебе магазин?
– Зачем-зачем… Затем! Выпить хочу!
ИСПЫТАНИЕ НЕВЕСТЫ
В этот поздний вечер журналист Андрей не спешил домой. Сотрудники уже разошлись, редакция опустела. Спецкора одолевали мрачные мысли. С тех пор как он разошёлся с женой, раздумья о беспросветном одиночестве постоянно преследовали его и этот безызмотный клубок не имел конца.
Андрей достал из шкафа початую бутылку портвейна, наполнил стакан и залпом осушил его. Пододвинул поближе горшочек со страдательно растущей перечной мятой и откусил нежный листочек. Это была его любимая закуска, которая никогда не приедалась и всегда была под рукой. Прелесть её состояла не только в неповторимом мятном аромате, сколько в том, что закуска постоянно воспроизводила самоё себя.
Продолжая источать невесёлые мысли, Андрей повращал горшок, критично осмотрел потраченный кустик и пробурчал под нос: «Совсем заели бедное растение! Готовы под корень сожрать!»
Он полил мяту из графина и убрал в шкаф – на вырост.
«Надо бы Вадиму в гараж позвонить» – подумал спецкор. И набрал номер.
– Вадим, ты ещё в гараже? – спросил он. – Зайди ко мне в редакцию… Разговор есть.
Водитель не замедлил явиться пред светлые очи своего давнего друга. Бывший спецназовец не любил сентиментальных бесед, а потому был настроен скептически. Он знал слабости Андрея, и, снисходя к ним, терпел излияния «кореша», стараясь переводить подобные беседы в практическую плоскость. «Опять захандрил Андрюха, – думал Вадим, переступая порог редакции. – Опять утешения ищет».
– Чего звал—то? – обратился он к спецкору, присаживаясь на краешек стула.
– Андрей помолчал, почмокал губами и выдавил из себя:
– Хотел вот с тобой насчёт Петра, нашего оператора, посоветоваться. Совсем парень с катушек съехал. Чокнулся! Только и думает, что о своей Алёне. Вина хочешь?
– Я за рулём, – отмахнулся Вадим. – Петруха наш влюбился, а не чокнулся, должен тебя поправить.
– Не надо меня поправлять, я тебе не трусы! –
