в аду…
Это был первый случай инквизиции в стенах Цертоса за последние полтора века, и первый за последние два столетия, когда казнят человека, которому были предъявлены обвинения в занятии чёрной магией.
Стоило страже покинуть место казни, как в Анатаса полетели яйца и помидоры. Крики толпы не угасали:
– Он купил у меня рыбу, и заплатил больше, чем она стоила. А мне не нужны сатанинские деньги. – С этими словами рыбак бросил несколько почерневших монет, которые потерялись где-то на земле, которая стала красно-жёлтой от расплющенных яиц и помидоров.
На балконе королевской башни за происходящим наблюдал Король Георг и его приближённые.
– А у наших жителей большие запасы продовольствия – с насмешкой произнёс Казначей Корне́лий.
– Это точно – с ещё большим смехом отреагировал Канцлер Клаус. – В этот раз крестьяне особенно щедры. Может в следующем году стоит повысить налоги для пополнения казны?
– Я над этим непременно порассуждаю – продолжая смеяться, ответил Корнелий.
В отличие от своих приближённых, лицо короля оставалось невозмутимым. Он молча наблюдал за тем, как гневно его народ настроен против темных сил. Во всём этом, Георг видел некую преданность жителей замка чистоте своих религиозных взглядов. Ведь в стенах Цертоса казнить колдунов не приходилось уже целых два столетия.
Тем временем, ассистенты палача закончили раскладывать хворост. Его было настолько много, что он едва ли не закрывал колени Анатаса.
Вдруг толпа умолкла. Ветер резко оборвался. Солнце скрылось за облака, и его лучи перестали освещать башни и хижины замка, бросая тень на центральную площадь. Птицы, что радовали глаза жителей Цертоса, начали вылетать за пределы замка. Все собаки и кошки, которые были вблизи площади, стали скулить, убегая прочь от столпотворения. Анатас медленно приподнял голову. Его жёлто-зелёные глаза были направлены в толпу. Приспустив брови, он посмотрел на толпу, выдвинув вперёд подбородок. В его взгляде было презрение, ненависть и жажда смерти. В этот момент жители замка смогли, как следует рассмотреть его лицо. Оно заставляло испытывать дискомфорт внутри. Даже не смотря на то, что Анатас был связан, толпа, будто, боялась в очередной раз произнести какое-нибудь оскорбление всякий раз, когда люди смотрели в эти глаза. Взгляд был настолько тяжёлым, что все кто стоял впереди, начали медленно, а затем торопливо покидать площадь. Среди них был и кузнец Галлиен, который и доложил королевской страже о том, как некий колдун, что-то покупал у его соседа, а соседка что-то громко говорила о демонах. В эти мгновения Галлиен начинал жалеть о том, что стал доносчиком, и о том, что ни смотря на угрозы Маршала, растрепал всему замку о колдуне. Все, кто вместе с ним убегали с площади прервали мёртвую тишину. Постепенно шум в толпе начинал походить на панику. Но эта паника затухла, когда Анатас начал говорить беззаботным, но очень громким тоном:
